Вчерашний ужин с камерленго не принес никаких новостей или неожиданностей. Кардинал пытался стать если не другом, то товарищем, но Николо почему-то не особо стремился к сильному сближению. Вроде бы и разница в возрасте у них не очень велика, да и взгляды на устройство мира и Церкви не сильно различались, но все же оставалось какое-то «но».
С Барро таких проблем не имелось, но опять сидеть в кафе или ресторане он не хотел. Николо с некоторой иронией подумал о том, что в своей молодости представлял важные и ответственные переговоры именно в дорогих пафосных заведениях, так как считал, что судьбы мира решаются не в кабинетах, а на неформальных встречах в ресторанах. В некотором роде так оно, конечно, и было, только вот от мест общественного питания он просто устал.
Николо почувствовал, что за ним кто-то пристально наблюдает. Он огляделся вокруг и заметил двух парней спортивного телосложения в джинсах и футболках разного цвета, но с одинаковым рисунком. Они, не скрываясь, рассматривали его. Белые, хотя и достаточно загорелые. Стрижки короткие. Чья-то охрана. Скорее всего, Барро.
- Доброе утро, монсеньор, - Пьер появился откуда-то сбоку и достаточно неожиданно. Николо даже вздрогнул:
- Доброе, друг мой. Твои? - он кивнул в сторону парней.
Барро помотал головой:
- Нет, но мои ребята сейчас их проверят.
Охрана Барро появилась так же неожиданно, как и объект их защиты: пятеро мужчин в хлопковых штанах, легких льняных куртках с закатанными рукавами и черных армейских ботинках. Под куртками отчетливо виднелись пистолеты. Николо покачал головой:
- Не надо. Это свободная страна. А мы не занимаемся ничем предосудительным.
- Но они могут...
- Не стоит. Пусть смотрят... Хотел поздравить тебя, Пьер, с прошедшими выборами.
- Спасибо, монсеньор. Во многом наш успех зависел от вас...
- Не стоит, Пьер. Это ваша заслуга, ваш успех, мы только немного поддержали вас. Но. Всегда есть «но».
Барро был молод, тридцать шесть лет, совсем юнец на фоне остальных политиков Республики такого масштаба, но вовсе не наивен и глуп.
- Я так и думал, что наша встреча будет связана с некоторыми, хм, проблемами, монсеньор.
- Пьер, - Николо улыбнулся. Ему нравился этот парень, нравился по многим причинам и одной из них являлось умение быстро переходить к сути вопроса. Барро не разочаровал и в этот раз:
- Наши первые инициативы в Парламенте беспокоят вас?
- Конечно. Во Франции теперь многие связывают нашу Церковь и вашу партию. А те законопроекты, которые вы внесли на голосование, очень экстремальны.
- Они же все равно не пройдут, - Барро улыбнулся, - мы получили не так уж и много мест.
- На прошлых выборах вы вообще не прошли минимальный порог. Но теперь вы не какая-то подзаборная группка, а вполне респектабельные господа. Не надо отпугивать от себя людей умеренных взглядов, - Николо действительно переживал по поводу инициатив Барро: запрет на строительство новых мечетей, урезание субсидий для не получивших гражданство Республики мигрантов.
- Мы не хотим войны с исламом, если разобраться, то верующие в Аллаха, если они не радикалы, нам ближе, чем атеисты.
Николо протянул руку в сторону охраны политика:
- И, кстати, эстетика ваших парней очень напоминает...
- Нацистов, монсеньор? - Барро улыбался.
- Именно. Ваша страна в прошлом веке, также как и моя, здорово хлебнули от парней в такой форме.
- Ну, ваша, в некотором роде и послужила основой для их появления.
- Это долгий и запутанный вопрос, но не очень приятно читать в сети комментарии про вас, начинающиеся со слов «французский фюрер», «новый Рем», «штурмовики Барро».
- А, - Барро отмахнулся, - левые со своими штампами. Здравые люди знают, что мы не расисты: да у нас четверть партийного состава арабы и евреи.
- Пьер, мне нравится, что вы человек с юмором, но я хочу сказать, что такие инициативы не приветствуются с нашей стороны. Я просто прекращу финансирование. Это не угроза. Мы вам не хозяева, но и мириться с заигрыванием с нацизмом не станем. Эпатаж хорош в умеренных дозах. Перец хорош как дополнение к блюду, но есть его ложкой разумный человек не станет.
- Монсеньор, я не могу сразу после выборов показать своим избирателям, что стал жирным респектабельным буржуа.