Еще один полицейский, высокий и очень толстый, чуть младше Николо, арабского происхождения с презрением посмотрел на лежащих бородачей:
- Монсеньор, вы будете заявлять о покушении?
- Нет.
- Тогда мы только подвергнем их административному аресту. А они потом смогут подать на вас заявление.
- Я защищался, все можно посмотреть на записях.
Полицейский внезапно засмеялся, но быстро прекратил:
- Простите, но камеры здесь точно не работают. Это абсолютно точно. Так ведь, Жерар?
Парень за стойкой выдачи виновато пожал плечами, но сказал:
- Я готов дать объяснение, что конфликт был спровоцирован этими придурками, которые угрожали монсеньору.
Николо с благодарностью посмотрел на парня и отдал ему комм.
- Еще раз спасибо вам, Жерар. Господь обязательно отблагодарит вас за добрые дела и чистое сердце.
Николо понимал, чем рискует этот парень. Как только отсюда уберется полиция, то местные обитатели обязательно постараются объяснить ему ошибочность такого поведения. Вообще, для него оставалось загадкой, что белый парень делал в этом месте, но тот, словно прочитал его мысли, и пояснил:
- Я тут на три дня. Сотрудник из местных заболел, а я на замене, так что сейчас уйду вместе с вами и больше не вернусь в эту клоаку.
Полицейский-араб подошел к лежащим бородачам и сказал:
- Твари, вы позорите нашу веру. Из-за таких, как вы, нас считают дикарями.
- А ты — предатель, подстилка у неверных.
Толстый полицейский пнул по ребрам того, кто произнес такое оскорбление.
- Я — гражданин Франции и служитель закона, а вы — гребаные фанатики, - он плюнул на лежащего бородача.
- Ян, Тадеуш, - этот араб-полицейский был старшим в прибывшей группе и мог отдавать приказы. Сейчас он обращался к двоим в боевых костюмах. - Сопроводите монсеньора до участка, пусть напишет объяснение, затем доставьте его, куда он попросит.
- Благодарю вас, офицер, - Николо протянул руку полицейскому, и тот пожал ее.
- Это наша работа. Я вырос в этом районе и натерпелся от таких, как эти молодчики. Но сейчас здесь стало лучше: раньше полиция сюда вообще не совалась.
Николо еще раз посетил туалет, чтобы смыть кровь с руки. Стоя перед зеркалом, он подумал о том, что зря ввязался в драку, зря позволил гневу вырваться наружу. Но с другой стороны — он же просто человек, человек с эмоциями и страстями, человек, чья чаша гнева набиралась по капле, а сейчас он выплеснулся наружу. Вечером он обязательно прочтет молитву и попросит прощения у Господа. У своих противников просить прощения он не собирался. Кардинал посмотрел на свое отражение и недовольно хмыкнул: красные глаза, всклокоченные волосы, не очень свежая колоратка, да и изрядно примявшийся пиджак — классический спивающийся священник из карикатур.
Он умыл лицо, вода начала приводить его в чувство: алкоголь заставил его идти через опасный район, нарываться на неприятности, алкоголь пробудил скопившееся зло. Но он был благодарен ему: эмоциям надо давать выход.
Возле входа стояли две патрульные машины, сопровождающие показали ему, в какую садиться, но внезапно повернули головы в северном направлении. Николо услышал невнятный гул, становившийся все громче.
По переулку неслась толпа людей с плакатами и транспарантами, которая скандировала: «Свобода! Равенство! Закон». Это были сторонники Барро, которых политик вывел на улицу, чтобы вызволить Николо. Местные разбегались при виде протестующих, словно крысы. Кто-то из закусочной, видимо, снял на видео происшествие и выложил в сеть.
Возглавлял толпу пожилой мужчина, но двигавшийся быстрее своих молодых соратников. Выглядел он диковато: небритое лицо, одежда в стиле «милитари», но хотя бы без закатанных рукавов. Николо заметил над улочкой несколько репортерских дронов, поэтому мысленно перекрестился, что «освобождать» его будет похожий на психа старик, а не молодые парни, копирующие образ нацистских штурмовиков.
- Кардинал Стоффа! Свободу кардиналу! - закричал глава демонстрантов, но Николо уже шел им навстречу:
- Я абсолютно свободен, а полицейские помогли мне. Это хорошие люди.
- Свободу! - глава вопил, словно и не слышал объяснений. - Кардиналу!
Затем он все-таки увидел Николо и начал улыбаться. Кардинал заметил, что мужчина пользуется старомодным слуховым аппаратом. Кибер-пурист, из тех, кто отвергают протезирование и кибернетические импланты, считая, что они забирают у человека частичку его бессмертной души. Сам Николо так не считал, но уважал чужое мнение, хотя при стоимости операции по восстановлению слуха на уровне среднего слухового аппарата такой отказ выглядел не самым разумным.