Остальное происходило как в страшном сне. Не желая слушать никаких объяснений, сосед перетащил своё барахло обратно в шкаф, прихватив заодно и потёртый пятак. Затем он привёл детей в свою комнату, запер снаружи на четыре замка и, позвонив в милицию, уселся в коридоре ждать участкового.
Ситуация была — хуже не придумаешь. У Юры дрожали ноги, руки, губы. Он лихорадочно искал выход, но выхода не было. Отчаянно хотелось зареветь.
— Не волнуйся, Юрочка, — сказала Нюра. — Мы всё объясним маме… Ведь её же пустят к нам в тюрьму?
— Что мы объясним, дура? — не выдержал брат. — Про Барабашку?!. Тоже мне, кладоискатель. В чужой шкаф залез. — Юра подёргал за ручку шкафа, но тот был предусмотрительно заперт на ключ.
— Как залез, так и вылез, — раздался знакомый голос, и из-за шкафа выкатился пятак.
— Со всяким может случиться… — Барабашка развёл руками. — «Нашёл не клад — верни назад», как говорил мой дедушка.
— «Дедушка, дедушка»… — мрачно передразнил Юра. — А нас сейчас в милицию заберут.
— Не заберут, — уверенно заявил Барабашка. — За что вас забирать? Инвентарь на месте лежит. Вы у себя в комнате.
— Как это у себя?! — закричал Юра. — Ты что, не видишь? Нас заперли.
— Ерунда, — хмыкнул Барабашка и превратился в ключ от шкафа. — Открывай. И не забудь меня в карман положить.
Барабашка нашёл единственный, хотя и довольно узкий выход из положения. В обычное время дети ни за что бы не пролезли в такую маленькую дыру. Но в минуту опасности у человека внутри всё так сжимается от страха, что Юра с Нюрой сами не заметили, как оказались в своей комнате.
К сожалению, дети не видели, как много сделала Марианна Васильевна, чтобы им помочь. Мало того, что она задержала во дворе Скупидонова, она ещё дважды переходила дорогу перед близко идущим милиционером. Но участковый Ломоносов в приметы не верил. Он верил в силу закона и в его справедливость.
Ломоносов поднялся по лестнице и позвонил в квартиру, где его поджидал дрожащий от нетерпения Скупидонов.
— Ограбили, наконец! Застигнуты на месте преступления! Прошу составить протокол.
Схватив участкового за пуговицу, Сидор Маркович зловещим шёпотом стал рассказывать ему про ограбление, про козни соседей, свалив в одну кучу малолетних преступников, подпольного миллиардера, наёмных убийц, Пушкина и Линкольна.
— Разберёмся, — сказал Ломоносов, отстраняясь от назойливого потерпевшего. За этот день Скупидонов откручивал от его кителя уже вторую пуговицу. А пришивать пуговицы Ломоносов не умел. — Ну, где там ваши преступники?
Сидор Маркович открыл все четыре замка и, пропустив участкового вперёд, торжественно произнёс:
— Вот они.
— Где?!
В комнате, естественно, никого не было. Не веря глазам, Сидор Маркович принялся обыскивать свою жилплощадь. Он бегал на четвереньках, как служебно-розыскная собака, потерявшая след, пока не натолкнулся на кусок фанеры, прикрывавший дыру в полу. Ту самую дыру, сквозь которую провалились телохранители Гуталинова.
— Побег, — догадался Скупидонов.
Отодвинув фанеру и сунув голову в отверстие, он закричал журналисту, всё ещё сидевшему за машинкой:
— Здесь малолетние преступники не пробегали?
«Ничего себе малолетние», — > подумал Щекотихин, вспомнив Вована и Толяна. И на всякий случай ответил:
— Никто здесь не пробегал.
Скупидонов растерянно посмотрел на Ломоносова.
— Про эту дыру вы мне уже сегодня заявляли, — сказал участковый. — И по факту этой дыры уже заведено дело о покушении.
— Гак точно, — засуетился Сидор Маркович. — А теперь надо заводить дело об ограблении. Я вам сейчас покажу другую дыру… В шкафу… То есть в стене!..
Скупидонов распахнул дверцу шкафа — другой дыры не было.
Если бы участковый Ломоносов присмотрелся внимательнее, он бы увидел, что кусок стены заложен детскими кубиками. Но голова его была уже настолько заморочена, что он ничего не заметил и на прощание посоветовал Скупидонову обратиться к врачу.
Заглянув на всякий случай к детям, которые мирно играли в остатки кубиков, милиционер сделал им «козу» и удалился.
«Эх, были бы у меня такие дети, — с теплотой подумал участковый, — была бы у меня и жена!.. А то вот с оторванной пуговицей хожу!»
Пуговицы Ломоносову пришивала мама, Нина Николаевна, с которой он проживал в соседнем подъезде. Но милиционер почти не видел её из-за постоянной загруженности работой… Стрельба в квартире Скворцовых, покушение на Скупидонова, непонятные стуки по ночам — жалобы, жалобы, жалобы… Не жаловались на его участке только два человека: мама, терпеливо дожидавшаяся своего сына, и бомж Потёмкин, который, мажется, был вполне доволен своей судьбой.
Глава восьмая
— Фу-у-у!!! — дружно выдохнули Юра с Нюрой, когда за участковым закрылась дверь. Тюрьма им больше не грозила!
За первой радостью пришла и вторая: на подоконнике неожиданно возникла Марианна Васильевна. По карнизам и водосточным трубам она наконец-то добралась до своих беспечных подопечных.
«Ну, что же вы? Я кричу, сигналы подаю, весь дом переполошила, а им хоть бы что!» — Всё это уместилось в коротком укоризненном «мур-р».
— Ой, наша киска вернулась! — обрадовалась Нюра. — Юра, давай мы её вымоем, причешем, бантик повяжем…
— Прежде чем бантики повязывать, надо бы накормить животное, — мрачно произнёс Барабашка, всеми забытый и потому возникший в дурном расположении духа.
— Ой, и правда, — спохватилась Нюра. — Юра, сходи, пожалуйста, на кухню и принеси Марианне Васильевне молока.
Во-первых, Юре не понравилась мамина интонация в голосе сестры. Во-вторых, ему не очень-то улыбалась перспектива встретиться в коридоре с одураченным соседом. Но кошку действительно надо было покормить, и Юра отправился на кухню.
Предчувствия его не обманули. Возвращаясь с полной миской молока, он, конечно же, столкнулся со Скупидоновым. Юра замер. Но, к его удивлению, сосед не остановил его, не схватил за ухо и даже не спросил: «А куда это ты, мальчик, несёшь молоко?» Сидор Маркович его просто не заметил. Осторожно, как будто он тоже нёс молоко, сосед проплыл к выходу. Следуя совету участкового, он направлялся к другому участковому. Врачу.
Одно из основных отличий хорошо воспитанных кошек — как, впрочем, и людей — заключается в том, что они никогда сразу не набрасываются на еду.
— Угощайся, пожалуйста. — Нюра подвинула миску к Марианне Васильевне. — Ты, конечно, может быть, больше любишь «Вискас»…
— Глупости, — сказал Барабашка. — Я пробовал. Ничего хорошего в нём нет.
И, встав на четвереньки, вместе с кошкой жадно принялся лакать молоко.
Юра с Нюрой оторопели.
— Ты что?.. Хочешь, мы тебе… мы тебе другую миску принесём?.. Это же… негигиенично!
— Не волнуйтесь, я в музее с тремя кошками ел из одной миски, и ни одна из них не заболела, — успокоил Нюру Барабашка и, вылизав миску, развалился в углу, сытый и какой-то неинтересный.
Кошка уселась рядом с ним и начала умываться.
Наступило молчание.
— А может быть, во что-нибудь поиграем? — предложила Нюра. — В прятки, например. Или будем дальше клад искать…
— После сытного обеда, как говорил мой дедушка, полагается поспать, — зевнул Барабашка. — И вообще у нас другой распорядок: мы днём спим, а ночью клад ищем.
— Да нет никакого клада! Врёшь ты всё! — Юра чувствовал себя обманутым. С появлением Барабашки мечты о богатстве приобрели такие реальные очертания, что он уже видел себя по телевизору в «Клубе юных миллиардеров», А вместо этого — пластмассовая машина, кошка в трубе, барахло из соседского шкафа… Его дурачили, а он верил.
— Голову нам морочишь? Думаешь, мы совсем того? Да?
Кошка перестала умываться. Нюра с испугом посмотрела на Барабашку.
— А я не знал, что вы такие жадные, — грустно сказал тот. — Вы, наверно, только потому со мной и играли, что вам клад нужен.