— Что значит; убить её может лишь тот, у кого кинжал в сердце? — задал вполне логичный вопрос Вадим, поглядев на учителя.
— Скорее всего метафора. Кинжал в сердце — это параллель храбрости, — сразу пояснил Горец.
— Да раньше люди любили добавлять метафоричности повседневным вещам, — почти восхищённо добавила библиотекарша.
— Но это совсем не повседневная вещь, — всё ещё сомневался Вадим.
Часть 8
Наконец-то им удалось выбраться в бассейн. Ксюня долго об этом просила. Вика с Пашей по очереди учили дочь плавать, хотя она и так здорово с этим справлялась. На ней были специальные надувные нарукавники, но Вика всё равно старалась следить за каждым передвижением дочери.
— Мам, смотли! — Ксюня сделала кувырок, на мгновение мелькнув белыми пяточками и заставив Викино сердце замереть.
— Не делай так, — ласково попросила она, погладив дочь по волосам.
— Да ладно тебе, пусть кувыркается, — возразил Паша.
— Ну вот ещё! — она многозначительно посмотрела на него, — Она ещё маленькая для таких трюков.
— У неё здорово получается.
Вика собиралась привести кучу неоспоримых аргументов, но Ксюня задёргала её за руку.
— Я хочу в туалет.
— Ну так дунь, — подмигнул Паша, намекая пописать в воду.
— Паша! — Вика ткнула его в бок, — Нельзя в бассейне. Пошли, я тебя отведу в кабинку. — Она взяла дочку за руку, и они поплыли к лестнице. Оказавшись в туалетной кабинке, девочка долго копошилась, разбираясь с купальником, и Вика тоже решила облегчить душу.
— Жди здесь. Никуда не уходи. Маме тоже надо, — наказала она дочери, когда та наконец-то вернулась с довольной улыбочкой. Когда послушалось журчание, девочка захихикала.
— Мам, сильно громко!
— Ну, что поделаешь, — отозвалась Вика, натягивая на себя холодные мокрые плавки. Но выйдя из туалета, Вика не застала дочку на месте. — Ксюша? — в её душе тут же стало неладно. Она поспешила вернуться к бассейну и сразу ощутила облегчение. Ксюша стояла у окна и кажется с кем-то болтала. Детей вокруг было много, они все галдели и бесились. Пока Вика огибала периметр бассейна, чтобы дойти до дочери и сделать замечание, ведь она ушла раньше, не дождавшись пока мама сделает свои, собеседник её дочери бесследно исчез.
— Эй, с кем ведёшь беседы? — спросила она нестрого, присев на корточки.
— Я не знаю.
— Как же так? Ты не познакомилась?
— Он не сказал, как его зовут. Он вообще молчит.
— Значит это мальчик… а куда он ушёл? — Вика огляделась по сторонам, собираясь несильно поругать дочь, за то, что ушла без разрешения.
— Вот же он, — Ксю ткнула пальцем в пространство перед собой, где никого не было. Вика озадаченно уставилась в пустоту. В этот момент девочка вновь протянула ручку и Вика, словно током поражённая, не отдавая отчёт своим действия, испуганно перехватила её, но из-за резкого движения они обе поскользнулись и полетели в воду. А через несколько минут она заставила всех собраться и уйти домой без всяких объяснений, даже не смотря на то что у них ещё было в запасе полчаса абонемента. Ни Паша, ни Ксюша не понимали с чего бы это, но перечить не стали. Особенно Паша, он давно не видел её такой встревоженной, если не считать того случая в кабинете, когда он застал её рыдающую на плече у новенького хирурга.
— Что случилось? Ты нам объяснишь? — уже находясь в автомобиле, спросил Паша, — На тебе прям лица нет.
— Ничего, — буркнула она в ответ, прижимая дочь к груди. Всего несколько минут назад, она чуть не потеряла её навсегда, на смену отчаянию пришёл гнев, который непременно должен быть на кого-то вымещен, — Ты вообще за ребёнком не следишь!
— Всё же нормально было.
Порой Паша её поражал, это же надо, быть первоклассным психиатром, но при этом совершенно никудышным отцом. Но он действительно не понимал, что произошло плохого, да и не мог, и Вика постаралась сменить гнев на милость.
— Смотлите, олени! Олени! — радостно сообщила Ксюня, когда они проезжали мимо статуй оленей в Весеннем сквере. Это помогло переключить внимание родителей с надвигающейся ссоры.