Через несколько дней Кебле-Мамед-Гусейн как-то сидел на бульваре. Был полдень. Азиз-хан и следовавшие за ним не-сколько крестьян шли мимо конторы нотариуса. Кебле-Мамед-Гусейн подошел сзади к хану и вежливо поздоровался. Когда хан повернулся к нему, он сложил на животе руки и почти-тельно сказал:
- Хан, стыдно мне говорить об этом, но деньги за бараш-ка до сих пор не уплачены.
- За какого барашка? Разве я не уплатил? - удивил-ся хан.
- Правда, хан, вы достали тогда три рубля, чтобы дать мне, но отдали их музыканту. Слава аллаху, кеманчист Азиз не умер! Если не верите, велите позвать его и спросить. И что такое три рубля, чтобы я стал обманывать вас! Слава аллаху...
- Почему до сих пор деньги не уплачены тебе? - сердито прервал его хан. И что это за деньги? Какой там еще чер-тов барашек? Останавливаешь посреди улицы, пристаешь с каким-то барашком и музыкантами! Стыда у тебя нет? Несешь чепуху о каких-то барашках... Еще какой-то там собачий сын музыкант, дурак, дурацкий сын!.. Барашек... Не знаю, что за барашек. Я тут занят, у меня тысяча разных дел, а ты лезешь на улице с каким-то чертовым барашком... дьявол его побери!..
И, сердито бормоча что-то бессвязное, хан пошел дальше.
- Хан! - воскликнул Кебле-Мамед-Гусейн, смело подняв голову. - Эти три рубля меня не обогатят, потеряв их, я не стану и беднее. Пусть пропадают, лишь бы тебе не расстраи-ваться.
Сделав несколько шагов, Азиз-хан остановился, вынул три рубля и подозвал Кебле-Мамед-Гусейна.
- На, возьми за барашка!
Кебле-Мамед-Гусейн взял деньги и, пряча их в карман, сказал только:
- Да продлит аллах дни хана!
1914