Барбаро и Контарини о России

В эпизоде с камеей проявились черты итальянской культуры эпохи Возрождения. Персидский шах, по-видимому, знал, что он обладает ценной художественной вещью, а посол одного из культурнейших городов Средиземноморья подошел к ней именно «по-итальянски»: в это время произведение античного искусства не могло быть совершенно чуждым итальянцу из кругов городского купеческого патрициата, каким был Барбаро. Хотя венецианский дипломат и не был гуманистом, как многие из его просвещенных соотечественников, тем не менее, он выступил и перед Узун Хасаном, и перед своими читателями как представитель страны Возрождения.

Интересно упоминание об Иосафате Барбаро одного из представителей его рода, гуманиста Эрмолао Барбаро (1452-1493).[231] Судя по литературному наследству и его содержанию, Эрмолао имел гуманистическое образование и поддерживал связи с гуманистами. По-видимому, он не признавал Иосафата Барбаро человеком своего, гуманистического круга. В письме от февральских ид (т. е. от 13 февраля) 1486 г. к гуманисту Арнольду Босту[232] в Гент Эрмолао отвечал на вопросы фламандского корреспондента о своих занятиях, об отношении к религии, о составе семьи. Касаясь последнего, он назвал своего деда, Франческо Барбаро (1398-1454), автора многочисленных писем[233] и перевода из Плутарха жизнеописаний Аристида и Катона, сообщив о намерении напечатать — лишь только минует эпидемия чумы — письма этого гуманиста. Между прочим Эрмолао добавляет и сведение еще об одном представителе своего рода, но пишет об этом несколько небрежно, не приводя даже имени: «Жив еще один Барбаро — тоже наш родственник; о нем ты мог прочесть, что он был послом к персидскому шаху».[234]

Некоторое время после приезда из Таны Барбаро жил, по-видимому, в Венеции и, вероятно, продолжал деятельность купца. За этот период можно отметить только 1455 г., указанный им самим, когда он повстречал в Венеции двух татар из Таны. Но венецианское правительство имело в виду направить Барбаро на службу, связанную с его знанием Востока, и в марте 1460 г. сенат высказался за его назначение консулом в Тану (designatus est consul noster Tane).[235] Однако Барбаро не пожелал занять этот пост, так как ему предстояла деятельность, связанная с Далмацией и Албанией. В 1463 г. Барбаро действовал как «officialis rationum veterum»[236] в Далмации, а в июле 1465 г. он был назначен проведитором в Албанию. С этих пор Барбаро вступил в сферу как военной, так и дипломатической борьбы Венеции с турками.

До 1463 г. Венеция всячески пыталась налаживать мирные отношения с султанами;[237] однако когда турки овладели значительной частью Мореи, которая уже не могла защищаться (Мистра и ее земли были захвачены турками в мае-июле 1460 г.), война стала неизбежной и началась в апреле 1463 г.[238] В связи с этим особо важное значение приобрел не только Негропонт, ставший для Венеции ее восточным форпостом, но и восточный берег Адриатического моря — Далмация и Албания, потому что приблизилась опасность турецкого нападения на Италию.[239]

В Албании шла жестокая война между местными албанскими династами и турками. Героем этих войн, легендарным еще при жизни, был албанский князь Георгий Кастриота, прозванный в Турции (где он был до 1443 г. заложником) Скандербегом.[240] Любую турецкую осаду, даже руководимую самим Мухаммедом II, выдерживала Кройя, неприступная крепость Скандербега, расположенная в горах восточное Дураццо. Барбаро был отправлен проведитором (иначе «провизором») в Албанию, чтобы следить за обороной мест, принадлежавших Венеции на морском побережье, а также, чтобы поддерживать союз с албанцами в общей борьбе против турок. В «комиссии», полученной Барбаро 17 августа 1465 г. от дожа Христофоро Моро, указывалось, что проведитор получал в полное распоряжение венецианские вооруженные силы в Албании — как пешие, так и конные — и что венецианские правители (ректоры) городов и их гарнизоны также должны были подчиняться проведитору в случае, если он примет решение двинуть войска в поход.[241] Таким образом, Барбаро, как проведитор, имел власть командующего войсками.

Венецианское правительство возлагало немалые надежды на военный и дипломатический таланты своего посланца. Поручая ему руководство защитой целой страны — тем более трудное, что эта страна находилась на непосредственных подступах к Италии, — сенат просил Барбаро приложить «всю энергию и помыслы, всю заботу и старание» для сохранения центра провинции — крепости Скутари, для снабжения ее продовольствием и для поддержания ее боеспособности. Приказывалось запасать для этого укрепленного пункта и других крепостей зерно, вино, растительное масло, уксус, воду и вообще все необходимое для пропитания (ad victum), а также лес и фашины для ремонта (ad reparia) крепостных сооружений. Предписывалось следить, чтобы немедленно удалялась земля (letamen sive terrenum) у подошвы стен и чтобы были разрушены все строения вне их.[242] Таким образом, Барбаро держал в руках оборону страны в целом, имея под командованием значительные войска.

231

Год рождения Эрмолао устанавливается по записям Доменико Малипьеро (Malipiero, р. 103). Эрмолао был почти на 40 лет моложе Иосафата Барбаро.

232

Barbaro Ermolao, I, р. 95-96, epist. 76 ad Arnoldo di Bost, Venetiis, idibus Februariis, 1486.

233

Письма изданы в 1884 г. Р. Саббадини (см.: Barbaro Francesco).

234

Barbaro Ermolao, I, p. 96: «Vivit et alter Barbarus, gentilis et ipse noster, quern tu apud regem Persarum legatione functum legisti». — В этом письме не упомянут Николай Барбаро, константинопольский купец, свидетель падения византийской столицы в 1453 г., оставивший подробное описание осады и списки имен итальянцев, защищавших город; оно издано в 1856 г. Э. Корне (см.: Barbaro Niccolo).

235

Thiriet. Reg., doc. 3098, a. 1460, Mart. 29 (назначена сумма в размере 1200 дукатов для снаряжения Барбаро, избранного консулом в Тану, и на жалованье отправляющихся с ним балистариев, т. е. арбалетчиков); doc. 3103, а. 1460, Maii 8 (Барбаро откладывает свое отправление (viagium) в Тану, сенат готовится избрать другое лицо вместо него). — Ср.: N. di Lenna, р. 35, n. 2-3 (Барбаро отказался от консулата в Тану 10 мая 1460 г.).

236

N. di Lenna, р. 35, n. 4; р. 36, n. 1. — Указанный чиновник был ревизором или контролером финансов при отчетах магистратов в различных венецианских владениях.

237

В 1446 г. был заключен мир с Мурадом II; в 1451 и в 1454 гг. — с Мухаммедом II (Dipl. Ven.-Lev., II, doc. 198, a. 1446, Febr. 25; doc. 209, a. 1451, Sept. 10; Thiriet. La Romanie, p. 383, — со ссылкой на издание текста мирного договора 1454 г. в книге: Romanin. Storia, t. IV, р. 528-535).

238

R. Lopez. Il principio, p. 45-131; Babinger. Mahomet, p. 273-453.

239

Этого венецианцы боялись и раньше (Thiriet. Reg., doc. 2964, a. 1454, Maii 17; doc. 2993, a. 1455, Iun. 12), но теперь это стало еще более реальным.

240

Babinger. Mahomet, p. 72-80, 185-186, 304-318; Kretschmayr, II, S. 375-381. — Ср.: Radonic. Skenderbeg.

241

N. di Lenna, Appendice I, a. 1465, Aug. 17.

242

Ibid., p. 38-39, n. 1; a. 1466, Febr. 7: «quod omnes spiritus, cogitatus, curas et diligentiam apponatis... ad omnes illas res, que ad tutelam et conservationem civitatis nostre Scutari concernant; reparando et fortificando omnia necessaria loca; muniendo illa frumento, vino, oleo, aceto, aqua et omnibus ad victum propugnationesque necessaria et opportuna; lignaminibus, fassinis et aliis ad reparia expedientibus; purgando facierdo et aquis replendo cisternas...». — Отметим, что ди Ленна дважды ошибочно датировал этот документ 7 февраля 1465 г., тогда как надо поставить дату 7 февраля 1466 г. Это правильно потому, что Барбаро получил свои полномочия в августе 1465 г. и, следовательно, не мог получать инструкций о крепостях раньше августа; кроме того, непосредственно после этого документа (от 7 февраля 1466 г.) группируются приводимые также в статье ди Ленна другие, аналогичного содержания, документы от 19 апреля, 18 июня и 16 августа — все 1466 г. (ibid., p. 39-40).