Выбрать главу

Однако предварительно следует обратить внимание на одну особенность. На протяжении всего своего труда Барбаро часто употребляет местоимение и глагол в первом лице, — конечно, в тех случаях, когда он сам что-то видел, испытал или проделал. Так, он рассказывает о своих беседах с разными лицами: с Узун Хасаном[323] в его шатре; с вернувшимся из Китая татарским послом на площади в Тане;[324] со сборщиком податей в караван-сарае в Малатье на пути из Тебриза через малоазийские города.[325] В живой манере, от первого лица, передан рассказ о приеме знатного татарина Эдельмуга в доме Барбаро[326] или о поисках клада в кургане, производившихся группой молодых венецианских купцов.[327] Иногда автор даже подчеркивает, что он сам что-то испытал или проверил; так, о некоторых обычаях на пирах в Грузии он пишет: «secondo ch'io ho experimentato».[328] Нередко он прямо констатирует, что был сам очевидцем, подкрепляя свое свидетельство словами вроде «io, che l'ho veduto»[329] или «cosa mirabil da creder, piui mirabil da vedere!».[330] Таких примеров можно привести очень много.[331] В противоположных случаях, когда Барбаро не являлся ни действующим лицом, ни очевидцем, он иногда употребляет глагол «intendere» — слышать, узнавать (частично — понимать), и это указывает на его пассивное восприятие или положение; например, о мордве (Moxii) он только слышал (diro... quello, ch'io intendo);[332] о взятии Каффы в 1475 г. он только узнал от очевидца (secondo come ho inteso da un Antonio da Guasco);[333] о событиях в Персии после того, как Барбаро уже уехал оттуда, он рассказывал по сведениям, полученным от приехавшего оттуда лица (recitero quello, che io intesi).[334] Если Барбаро был где-нибудь сам, то он так об этом и пишет: например, он посетил остров, на котором находится город Ормуз, и заявляет: «essendovi io...».[335] Ничего не зная о городах и замках в Польше, Барбаро воздерживается писать о них (per non intender).[336]

В последней части «Путешествия в Тану» ни в рассказе о России, ни в обзоре пути из Москвы в Италию нет фраз с личным местоимением «я» (io) или «мы» (noi, nui), т. е. ни о чем не говорится как о виденном самим путешественником. Совершенно иначе тем же автором описан его путь из Селевкии в Персию к Узун Хасану в 1474 г.[337] Здесь он неизменно ведет речь от самого себя, подробно описывает все странствие, шаг за шагом рисуя продвижение по Малой Азии к востоку; здесь пестрят глаголы в первом лице: «mi inviai», «io ritrovai», «tutti noi vestiti alia lor guisa», «io essendo pur a cavallo» и т. п. Таким же живым и подробным является описание трудного и долгого пути Барбаро из Персии в Венецию.[338]

Вернемся к вопросу об отношении между свидетельствами о России в трудах, с одной стороны, Барбаро, с другой — Контарини.[339]

Контарини побывал в России на обратном пути из Персии в Италию. Путь его пролегал через Кавказ, от Дербента по Каспийскому морю, от Астрахани вверх по Волге, затем по степям и лесам до Оки. Вместе с русским послом, возвращавшимся домой от Узун Хасана, и вместе со значительной группой татарских и русских купцов Контарини добрался до Москвы к сентябрю 1476 г. Первые русские люди, встреченные этими путешественниками, были жители пограничной деревушки где-то близ Оки. Первым русским городом, который увидели путники, была Рязань. Затем они миновали Коломну и 25 сентября вступили в Москву.

Рассказав довольно подробно о падении Каффы,[340] затем о готах, говорящих на немецком языке, и о сложном этническом имени готаланов,[341] затронув вопрос о торговых путях из Таны через Тамань в Астрахань и Сарай,[342] Барбаро переходит к сообщению о Волге, — здесь появляется название Москва.[343] И здесь же начинается параллелизм с Контарини.

С самого же начала рассказа о России Барбаро употребляет неопределенно-личное предложение: «достигают пределов России».[344] Контарини же пользуется личной формой глагола: «мы вступили в пределы России»;[345] он описывает встречу с крестьянами первой на его пути русской деревни и их скромные приношения ослабевшим от голода и усталости путникам. Далее оба говорят о Рязани и о рязанском князе, который приходится шурином великому князю Ивану. Барбаро: «... здесь находится городок Рязань. Он принадлежит родственнику русского великого князя Ивана».[346] Контарини: «Мы... прибыли в город, называемый Рязань. Он принадлежит князьку, жена которого приходится сестрой великому князю московскому».[347]

вернуться

323

Persia, p. 36v-38r.

вернуться

324

Ibid., p. 47v-49r.

вернуться

325

Ibid., p. 59v-r.

вернуться

326

Tana, § 23.

вернуться

327

Ibid., § 9-11.

вернуться

328

bid., § 62.

вернуться

329

Ibid., § 35 (о земледелии у татар).

вернуться

330

Ibid., § 37 (о переправе татар через реку).

вернуться

331

Ibid., § 16, 17, 19 etc.; Persia, p. 50v (о вкусе багдадских фруктов).

вернуться

332

Tana, § 58.

вернуться

333

Ibid., § 47.

вернуться

334

Persia, p. 63r.

вернуться

335

Ibid., p. 50r.

вернуться

336

Tana, § 62.

вернуться

337

Persia, p. 28v-33v.

вернуться

338

Ibid., p. 59r-60v

вернуться

339

Сообщения Контарини о Москве в 1476-1477 гг. см. ниже (стр. 225 сл.) (Contarini, p. 97r-105r).

вернуться

340

Tana, § 47-50.

вернуться

341

Ibid., § 51.

вернуться

342

Ibid., § 52. Ср. коммент. к Барбаро: примеч. 132-133; к Контарини: примеч. 88.

вернуться

343

Ibid., § 53.

вернуться

344

Ibid., § 54: «el se ariva ale confini dela Rossia».

вернуться

345

Contarini, p. 97r: «intrammo nel paese della Rossia»; «intrammo in la terra di Moscovia».

вернуться

346

Tana, § 54.

вернуться

347

Contarini, p. 97r-v.