Барбаро и Контарини о России

Итак, я намерен разделить свое повествование на две части. В первой я расскажу о путешествии в Тану, во второй — о путешествии в Персию. Однако ни в той, ни в другой я не буду говорить — за, редким исключением — ни о трудностях, ни об опасностях или неудобствах, с которыми мне приходилось встречаться.

§ 4. В 1436 году я предпринял свое путешествие в Тану, где год за годом и оставался в течение целых шестнадцати лет. Я объездил те области, как по морю, так и по суше, старательно и с любопытством.

§ 5. Равнина Татарии[383] представляется человеку, стоящему посредине, в таких границах: с востока она имеет реку Ледиль;[384] с запада и северо-запада — Польшу; с севера — Россию; с юга, там, где земли обращены к Великому морю,[385] — Аланию, Куманию, Газарию;[386] последние страны все граничат с Забакским морем.[387] Итак, равнина эта лежит между названными пределами.

§ 6. Для того чтобы меня лучше поняли, я поведу рассказ, двигаясь вдоль Великого моря, частью по его побережью, частью же по более глубоко расположенным землям, вплоть до реки Эличе,[388] которая находится уже за Каффой,[389] примерно в сорока милях от нее. Перейдя эту реку, идут по направлению к Монкастро.[390] Там находится Данубий, река знаменитейшая.[391] О местах еще дальше отсюда я уже не скажу ничего, так как они хорошо знакомы.

§ 7. Название Алания[392] произошло от племен, именуемых аланами, которые на их собственном языке называются «Ас».[393] Они — христиане и были изгнаны и разорены татарами. Страна лежит на горах, на побережьях, на равнинах; там есть множество курганов, насыпанных руками человека; они возведены как знаки погребений. Каждый имеет на вершине большой камень с отверстием, куда втыкают крест, сделанный из другого, цельного камня. Эти курганы бесчисленны; в одном-то из них, как мы узнали, и был спрятан большой клад.

§ 8. В те времена, когда консулом в Тане был мессер Пьетро Ландо, приехал из Каира один человек по имени Гульбедин. Он рассказал, что в бытность свою в Каире слышал от какой-то женщины-татарки, что в одном из подобных курганов, называемом Контебе,[394] Аланы спрятали большое сокровище. Эта самая женщина даже сообщила ему некоторые признаки как холма, так и местности. Гульбедин принялся раскапывать курган; он проделал несколько колодцев, то в одном месте, то в другом. Так он продолжал копать в течение двух лет, после чего умер. Люди пришли к заключению, что он только по неспособности не сумел отыскать тот клад.

§ 9. В связи с этим в 1437 году, в канун дня св. Екатерины,[395] в Тане собрались семеро из нас, купцов, в доме Бартоломео Россо, гражданина Венеции. Там были: Франко Корнарио, брат покойного Якобо Корнарио из банка; Катарин Контарини, который впоследствии торговал в Константинополе; Дзуан Барбариго, брат покойного Андреа из Кандии; Дзуан да Валле, который умер капитаном фусты[396] на озере Гарда; это он в 1428 году вместе с другими венецианцами отправился в Дербент, построил с разрешения местного правителя фусту и захватил несколько кораблей, плывших из Стравы,[397] что было поразительно, однако сейчас я прерву этот рассказ; Моизе Бон, сын Александра из Дзудекки;[398] Бартоломео Россо и я (вместе со св. Екатериной, которую я считаю за восьмую в нашем договоре и союзе).

383

La pianura — равнина, здесь лучше — степь. Это слово в приложении к степным южнорусским территориям встречается у Барбаро часто, иногда в значении, весьма близком к слову «campagna». Таким образом, и «pianura» и «campagna» в текстах, относящихся к Северному Причерноморью, надлежит понимать как «равнинная местность», «степь». Ошибочно понимает слово «campagna» К. В. Базилевич, следуя, по-видимому, статье E. Зевакина и Н. Пенчко «Очерки по истории генуэзских колоний на зап. Кавказе в XIII-XV вв.» (Истор. записки, т. 3, 1938) и, соответственно ей, давая неверное определение: «Кампанья — область, расположенная около Кафы, имевшая отдельного татарского правителя Зихия-Геркесия» (Базилевич, стр. 103, примеч. 1). Степной и предгорный Крым, территория которого (вместе с главным городом Солхатом) подступала к ограниченному по площади округу города Каффы, с XIII до середины XV в. подчинялся правителям, зависевшим от ханов Золотой Орды, а с середины XV в. крымским ханам — Хаджи-Гирею, затем его сыновьям, Нур-Давлету, Менгли-Гирею и др. Что за правитель «Зихий-Геркесий», которого без объяснения упоминает Базилевич, вообще непонятно. Возможно, что в этом курьезном имени соединились названия кавказских областей Зихии и Черкесии (?). У арабских и персидских авторов южнорусские степи между Днепром и Волгой и за Волгу к Аральскому морю, как правило, обозначались названием Дешт-и-Кыпчак, т. e. Кыпчацкая, Половецкая степь. Это название удержалось в течение веков; Ибн Батута, в 1333-1334 гг. посетивший Золотую Орду и ряд ее городов, записал: «Дешт на тюркском языке значит степь. Степь эта зеленая, цветущая, но нет на ней ни дерева, ни горы, ни холма, ни подъема. Нет на ней и дров, а жгут они (жители степи) только сухой помет... Видишь, как даже старейшины их подбирают его и кладут в полы одежды своей. Ездят по этой степи не иначе, как на телегах, а расстилается она на шесть месяцев пути; из них три (едешь) по землям султана Мухаммеда Узбека, а три по другим владениям» (Тизенгаузен, I, стр. 279). Употребление названия Дешт-и-Кыпчак продолжалось до XVI в. включительно (см.: Тизенгаузен, I-II, — о походах Тимура, о ханах XV и XVI вв.). Европейцы знали о причерноморских и приазовских степях с древности. Греки, вслед за Геродотом (Hdt. IV, 18, 20) называли их «пустыней» — ερημος; в латинских сочинениях чаще всего их определяли как «solitudines». Аланы в описании Аммиана Марцеллина (IV в.) населяли «неизмеримо далеко раскинувшиеся пустыни Скифии» (in immensum extentas Scythiae solitudines) (XXXI, 2). Вынесший сильное впечатление от татарских степей, Рубрук пишет о них как о «vasta solitude», которая покрыта превосходной травой (Rubruk, p. 246). Немыслимо представление об истории юга нашей страны без представления о Половецкой степи, Дешт-и-Кыпчак.

384

Ledil, Edil — Итиль, Эдиль, общеизвестное средневековое название Волги, происходящее от ее тюркского названия. Таково имя Волги у кочевых племен: хазар, печенегов, половцев, татар. Западноевропейские и восточные писатели — географы и путешественники — широко распространили это название величайшей в Европе реки. Оно проникло уже в ранние византийские источники. У Менандра (VI в.) Волга названа Αττιλα; у Феофилакта Симокатты (VI-VII вв.) — Τιλ; в «Хронике» Феофана (VIII-IX вв.) — Ατιλ. В списках византийских епископий (Notitiae episcopatuum) встречаются такие, например, пояснения: «Астиль (ο Αστηλ) на реке Астиль в Хазарии» (имеется в виду город Итиль на Волге). Один раз в связи с печенегами назвал реку Атиль (Ατηλ).) Константин Порфирородный (Const. Porph. De adm. imp., 37), тщательно подбиравший сведения о современных ему (середина Х в.) кочевниках в степях Северного Причерноморья. Известные путешественники XIII в. — Иоанн де Плано Карпини и Вильгельм Рубрук, — почти одновременно (в 1246 и в 1253 гг.) посетившие татарское государство, употребляли разные названия Волги: Volga (Ioh. de Plano Carpini, p. 743), Etilia (Rubruk, p. 246, 252, 258, 264, 271, 274, 279, 378). Арабские и персидские писатели как в Х в. (Ибн Фадлан, Ибн Хаукаль), так и более поздние (Идриси — XII в.. Якут — XIII в., Ибн Батута — XIV в., Шереф-ад-Дин Иезди — XV в. и др.) знали великую реку Итиль, на которой стояли крупные торговые города: хазарская столица Итиль, половецкий по преимуществу Саксин, известный в течение ряда веков Булгар, татарские столицы Сарай Бату и Сарай Берке, а также Хаджитархан — Астрахань (Тизенгаузен, I, стр. 301, 306; II, стр. 21, 85, 121, 141, 205; см. также специальные издания арабских и персидских авторов; ср. еще: Moravcsik. Byzantinoturcica, II, р. 78). Русские источники знают только название Волга; это имя реки повторяется во всех летописях, начиная с первых страниц «Повести временных лет». Барбаро пользуется только названием Эдиль (Ледиль), но Контарини — его современник — многократно употребляет название Волга; к устью этой реки он и приплыл из Дербента, — реки, на которой жил в Астрахани, вдоль которой шел с посольским караваном в Москву и которую дважды переплыл (Contarini, р. 91 v, 94 г, 96 v).

385

Великое море, mar Mazor, mare Maius — обычное название Черного моря, употреблявшееся итальянцами. Так оно называется на итальянских портоланах и в любых письменных источниках XIII-XV вв. Это наименование — mar Mazor — встречается на страницах сочинений Барбаро и Контарини. В «Хожении» Игнатия Смолнянина (1389-1405) Черное море также называется Великим: «проидохом устье Озачьского [Азовского] моря и взидохом на Великое море... минухом Кафиньский лимень и Сурож» (Игнатий Смолнянин, стр. 4-5). Однако бывает, что Черное море определяют его античным названием — Евксинский понт, но тут же, говоря о том же времени, называют его и «Черным»: ο Ευξεινος ποντος η Μαυρη ϑαλασσα. Так, например, у Георгия Сфрандзи (Sphrantzes (ed. V. Grecu), V, I, p. 6; XVII, I, p. 26). Важно отметить, что название «Черное море», η Μαυρη ϑαλασσα, стало употребляться в Константинополе и по малоазийскому побережью вместе с расширением итальянской торговли в столице Византийской империи. Полагаем, что появление названия «Черное море» — именно по-гречески — можно объяснить фонетической близостью в звучании слов «mare maius» (mans maioris etc.), «mare Maggiore» — «Великое море» с греческим μαυρος, μαυρη; — черный, черная. В официальном тексте императорского хрисовулла 1265 г. εις της Μαυρης ϑαλασσαν (MM III, p. 79). В русских летописях, начиная с Повести временных лет, встречается название «Понтьское», «Понетьское» море; употребляются иногда определения «Русское», «Сурожское» море (например, Троицкая летопись, стр. 411; Моск. свод, стр. 135, 162, 198). Услышав, по-видимому, в Константинополе, что Великое море называется Русским, историк IV крестового похода Жоффруа де Вилльардуен записал это название в своей хронике: «mer de Russie» (Geoffroy de Villehardouin. La conquete de Constantinople, cap. 49. Ed. et trad. E. Faral, I-II, Paris, 1938-1939).

Относительно названия Сурожское следует сделать оговорку: либо так названо Азовское море, потому что в летописи указано, что князь Михаил Ярославич тверской отправился к хану Узбеку в Орду в 1319 г., «доиде до Орды... на усть реку Дону, иде же течет в море Сурожьское»; либо это название Черного моря, потому что, во-первых, Сурож лежал на берегу Черного, а не Азовского моря, а во-вторых, устьем Дона нередко считали Керченский пролив, рассматривая Азовокое море как расширение нижнего Дона; в таком случае хан Узбек должен был находиться или на Таманском, или на Керченском полуострове, близ южной части Керченского пролива, где он как бы является «устьем Дона». Полагаем, что здесь могла быть ошибка летописца и дело обстояло так: хан Узбек, к которому приехал князь Михаил Ярославич, стоял при устье Дона, впадающего в Азовское море, а Сурожским морем в Москве называли Черное море — по Сурожу, расположенному на черноморском берегу Крыма. В XIII в. Черное море, по-видимому, часто называлось Хазарским. Так у персидского историка Ибн-ал-Биби (Тизенгаузен, I, стр. 25-26); так же у арабского писателя Ибн-ал-Асира, который, в известном сообщении о Судаке, как о городе кипчаков, приводит это название Черного моря, связанное с давней историей Поволжья и Подонья. Но в XV в. в арабском сочинении Ибн-Арабшаха Черное море неожиданно названо Египетским: «Граница Дештской земли с юга — море Кользумское (= Хорезмское, Каспийское), злобное и своенравное, и море Египетское, завернувшее к ним (к обитателям Дешта) из области Румской (византийской). Эти два моря почти сталкиваются, не будь промеж них гор Черкесских...» (Тизенгаузен, I, стр. 459). Афанасий Никитин, в описании своего путешествия (1466-1472), связывает Черное море с названием Стамбула: «третье море Черное, дория Стембольская» (Афанасий Никитин, стр. 9, 31).

386

Алания, Кумания, Газария — три области, не имеющие, разумеется, четких границ, которые располагались вокруг Азовского («Забакского») моря: Алания примыкала к его восточному побережью, простираясь далее по Северному Кавказу; Кумания — к северному побережью (на портолане Бенинказы 1474 г. здесь помечена Chumania); Газария, соответственно позднее (к XIII-XIV вв.) утвердившемуся названию, лежала в Таврике, преимущественно в восточной, неготской ее части. Указанием на эти три области, с названиями этнического происхождения, Барбаро заканчивает рассказ о намеченных им в самых общих чертах границах Татарии, причем, говоря о севере (Россия) и западе (Польша), он действительно называет области, куда не распространялись ни поселения, ни кочевья татар; но, говоря о востоке и юге, он называет места, которые вполне были районами распространения татар.

387

Mar delle Zabache — Забакское море, нынешнее Азовское море. Возможно, что в слове Zabache скрывается название рыбы: «чабак» до сих пор на Нижнем Дону значит лещ. Азовское море и устья впадающих в него рек богаты, как известно, рыбой (ценные породы осетровых рыб — осетр, севрюга, белуга; судак, лещ, сазан, чехонь). Как видно по запискам Барбаро, он и другие венецианские купцы имели рыбные ловли на Дону — le peschiere. Следует отметить, что восточные авторы называли Тану (XIV-XV вв.) Азак. Отсюда название Азовского моря — Озачьское — в «Хожении» Игнатия Смолнянина: «проидохом устье (т. е. Боспор Киммерийский, Керченский пролив) Озачьского моря и взидохом на Великое (т. е. Черное) море» (Игнатий Смолнянин, стр. 5). Иногда Азовское море определялось как Франкское. Так назвал его персидский писатель Абд-ар-Раззак Самарканди (1413-1482): «Они (царевичи и эмиры Тимура) опустошили и ограбили эту область (улус черкесский) до берегов Франкского моря, называемого морем Азакским» (Тизенгаузен, II, стр. 181, примеч. 1).

388

Elice — Днепр. Это отчетливо объяснено в сочинении Контарини: «В Киеве (Chio) есть река, которая на местном языке называется Danambre (Данапр, Днепр), а на нашем — Leresse; она протекает около города и впадает в Великое море» (Contarini, p. 68 v). Заметим, что еще в середине XIII в. Иоанн Плано Карпини, говоря о четырех реках татарской равнины — Neper, Don, Volga, Iaec (Ioh. de Plano Carpini, p. 743), — привел местное название Днепра (и Плано Карпини, и Контарини, каждый в свое время, проехали через Киев). На итальянских мореходных картах, или портоланах, Днепр отмечается названием Erexe, Eresse, Elexe, Elice. Так, как правило, называли эту реку авторы самых известных портоланов: Петр Весконте из Генуи (1311-1321 гг.), Франциск Пициган из Венеции (1373 г.), Грациоз Бенииказа из Анконы (1469 г.) и многие другие (см., например: А. Е. Nordenskiold. Periplus). Повторяющиеся надписи на мореходных картах свидетельствуют о том, что названия Erexe и т. п. были в практике западноевропейских моряков XIV-XVI вв. Однако похожим именем называли Днепр и за много столетий до этого времени. В сочинении Иордана (оно написано в 551 г.) упомянута река Егас в связи с борьбой между остроготами и антами и победой гуннов над остроготами (см.: Иордан, стр. 115, 323-324. — Здесь же приведены и другие названия Днепра: Данапр, Борисфен, Вар, Варух, Алике, Еликс, Лякс). Константин Порфирородный, передавший в своем трактате «De administrando imperio» (середина Х в.) реальные географические названия, пишет не об античных Борисфене и Тирасе, а о Днепре и Днестре (ο Δαναπρης, ο Δαναστρης, — гл. 9 и 37). В списках византийских епископий, в так называемых «Notitiae episcopatuum» (X-XIII вв.), упоминается река Элисс (Ελισσος ποταμος). См. изданные Г. Гельцером нотиции в «Abhandlungen der bayerischen Akademie der Wissenschaften» (Philos.-philol. KL, Bd. 21, 1901, S. 632).

389

Capha, Caffa — самая значительная итальянская колония Северного Причерноморья. Город Каффа, предшественник нынешней Феодосии, принадлежал генуэзцам с 60-х годов XIII в. до 1475 г., когда был взят турками. В последние годы существования генуэзской Каффы там — кроме основного, генуэзского — был и венецианский консул. Каффа, предоставленная генуэзцам татарами, платила им дань.

390

Moncastro — итальянское название крепости в устье Днестра. У Константина Порфирородного эта крепость обозначена словом Ασπρον; которое было переводом местного печенежского названия (см.: Const. Porph. De adm. imp., cap. 37), а в списках епископий встречается название Аспрокастрон — Белая крепость. Отсюда современное название Белгорода Днестровского. В XV в. Монкастро был отправным пунктом для путешественников, приходивших по Черному морю с Кавказского побережья (на пути из Грузии, из Персии) и отправлявшихся в Польшу, Германию, Италию. Via de Moncastro, особенно на пути с Востока, предпочиталась дороге через Каффу (via de Caffa), так как, идя через Монкастро вверх по Днестру, можно было миновать трудный переход по татарским степям, направляясь к Днепру и Киеву (см.: Cornet, Le guerre, doc. 18, a. 1471, Oct. 25, p. 31).

391

Эпитеты, даваемые Барбаро крупным рекам, не одинаковы. «Знаменитейшая река» (fiume nominatissimo) относится им к действительно очень известным рекам; так он определяет Дунай (Tana, § 6) и Евфрат (Persia, р. 53 r). Волгу, тогда менее известную, он называет «fiume grosso e largissimo» (Tana, § 53).

392

Говоря об Алании, Барбаро не определяет ее границ, что было невозможно. Обычно Аланией считаются области Северного Кавказа, предкавказских и приазовских степей (ср. примеч. 18). По-видимому, немалую часть населения степного Крыма составляли аланы.

393

Аланы, иначе ас или асы (яссы в русской летописи), сохранились до нашего времени в осетинах на Кавказе.

394

Предполагается, что название Contebe соответствует тюркскому Кумтепе, что значит песчаный холм. Археологи допускают предположение, что Contebe совпадает с Кобяковым городищем. Здесь было одно из придонских поселений античной эпохи с негреческим, скифо-сарматским населением, занимавшимся земледелием и рыболовством.

395

День св. Екатерины (Caterina, Catharina) — 25 ноября. У итальянцев встречалось и мужское имя Катерино, Катарино, Катарин. Так звали одного из венецианских послов в Персию, к Узун Хасану: Catharinus Zeno, nobel homo Catarin Zeno. Среди венецианских купцов в Тане был, по записям Барбаро, Catharin Contarini.

396

Фуста — небольшое морское судно.

397

Страва — итальянское искажение названия Астерабад, города в провинции Гурган, или Джурджан, на юго-восточном побережье Каспийского моря. Отсюда вывозили в большом количестве местный шелк-сырец (как и из Гиляна на юго-западном побережье Каспийского моря). Барбаро был осведомлен о сортах шелка и о местах его происхождения. Он пишет о шелке из Страны (sete stravatine) и сообщает (Persia, p. 52 v), что местное население разводит шелковичных червей и для этого имеет огромное количество тутовых деревьев (tengono gran quantita di vermi da seta et hanno gran copia di morari bianchi).

398

Zudecha — остров Джудекка, Дзудекка (la Giudecca), вытянутый длинной полосой с южной стороны Венеции и отделенный от нее Джудеккским каналом, который впадает в огромный канал св. Марка между мысом делла Салуте и островом св. Георгия.