Они величайшие пьяницы и весьма этим похваляются, презирая непьющих. У них нет никаких вин, но они употребляют напиток из меда, который они приготовляют с листьями хмеля, Этот напиток вовсе не плох, особенно если он старый. Однако их государь не допускает, чтобы каждый мог свободно его приготовлять, потому что, если бы они пользовались подобной свободой, то ежедневно были бы пьяны и убивали бы друг друга, как звери.
Их жизнь протекает следующим образом: утром они стоят на базарах примерно до полудня, потом отправляются в таверны есть и пить; после этого времени уже невозможно привлечь их к какому-либо делу.[655]
§ 32. В город в течение всей зимы собирается множество купцов как из Германии,[656] так и из Польши.[657] Они покупают исключительно меха — соболей, лисиц, горностаев, белок и иногда рысей. И хотя эти меха добываются за много дней пути от города Московии, больше в областях на северо-востоке, на севере и даже, быть может, на северо-западе, однако все съезжаются в это место и купцы покупают меха именно здесь. Меха скопляются в большом количестве также в городе, называемом Новгород, земля которого граничит почти что с Фландрией[658] и с Верхней Германией;[659] от Московии Новгород отстоит на восемь дней пути. Этот город управляется как коммуна, но подчинен здешнему великому князю[660] и платит ему дань ежегодно.
Князь, насколько я понял, владеет большой страной и мог бы иметь достаточно людей [для войска], но множество среди них — бесполезный народ. В северо-западном направлении страна эта граничит с Германией, принадлежащей польскому королю.[661]
Говорят, что существует некий народ язычников, не имеющий никакого правителя; однако, когда им взбредет в голову, они подчиняются русскому великому князю. Рассказывают, что некоторые из них поклоняются первой попавшейся вещи, а другие приносят в жертву какое-нибудь животное у подножия дерева, которому и поклоняются.[662] Рассказывают еще о многом, но я помолчу об этом, так как ничего этого не видел и так как мне все это не кажется заслуживающим доверия.
Упомянутому государю от роду лет 35; он высок, но худощав; вообще он очень красивый человек. У него есть два брата[663] и мать,[664] которая еще жива; есть у него и сын от первой жены,[665] но он в немилости у отца, так как нехорошо ведет себя с деспиной;[666] кроме того, у него есть две дочери;[667] говорят, что деспина беременна.
Я мог бы продолжить свой рассказ, но он был бы слишком длинен, если говорить обо всем.
§ 33. Я оставался в городе Московии с 25 сентября [1476 г.], когда я туда приехал, до 21 января [1477 г.], когда я оттуда выехал.[668] С уверенностью я могу сказать, что у всех я встречал хороший прием.
Великий князь, совершив поездку по своей стране, вернулся в Московию примерно к концу декабря [1476 г.]. Хотя я и послал упомянутого священника Стефана за деньгами, истраченными на мой выкуп, уверенный, что деньги будут мне посланы, но, испытывая сильное желание вернуться на родину, — при том, что местные обычаи были неприемлемы для моей натуры, — я вступил в переговоры с некоторыми из дворян, которые, как мне казалось, должны были быть благосклонны и помочь мне уехать. И вот, по прошествии немногих дней, его высочество послал пригласить меня к своему столу и сказал, что согласен, чтобы я уехал; кроме того, он выразил желание послужить нашей светлейшей синьории и заплатить татарам и русским сумму моего выкупа, которую я им задолжал.
Я пошел на обед, устроенный великим князем в мою честь, с большим почетом. Было много яств и всего другого. Отобедав, я, по местному обычаю, сразу же ушел и вернулся в свое жилище. Через несколько дней великий князь пожелал, чтобы я еще раз положенным порядком отобедал с его высочеством, после чего он приказал своему казначею выдать мне необходимые деньги для татар и русских, а затем пригласил в свой дворец, где велел одеть меня в одежду из соболей (т. е. это — один только мех) и даровал мне еще тысячу беличьих шкурок при этой одежде, с чем я и возвратился домой.
Государь пожелал также, чтобы я посетил деспину.[669] Я это сделал с должными поклонами и соответственными словами; затем последовала длительная беседа. Деспина обращалась ко мне с такими добрыми и учтивыми речами, какие только могли быть сказаны; она настоятельно просила передать ее приветствие светлейшей синьории; и я простился с ней.
655
То же самое Контарини написал о городском населении Киева, проводившего немало времени в тавернах.
656
Словом «Magna» (собственно «La Magna») в разговорном итальянском языке называли Германию (Allemagna, Alemagna). Например, итальянцы-гвельфы, недовольные приходом Генриха VII в Италию (в 1310 г.) и его притязаниями на их страну, говорили, что ему вполне хватило бы быть королем только Германии (che li bastava esser re della Magna) (
657
В самом раннем издании труда Контарини — в венецианском инкунабуле 1487 г. — после слова Polonia названа еще одна страна: Lamania. Вероятно, следует читать Polonia et. Lituania (или Littuania).
658
Во всех старых изданиях «Путешествия в Персию» Контарини стоит одинаковое имя собственное — Franza: «quasi con la Franza» (изд. 1487 г. — f. 1a; изд. 1543 г. — р. 100 г; изд. Рамузио, 1559 — р. 123v). Может быть, правильнее видеть здесь не la Franza, но la Fiandra, ввиду того что Новгород, сам будучи членом Ганзейского союза, имел торговые отношения с рядом ганзейских городов, с одним из важнейших — Любеком, а через него и с более западными, в том числе и с фландрскими городами (Брюгге и др.). Думается, что не зря вставлено здесь наречие «quasi»; автор, желая показать обширность новгородских торговых связей, говорит, что Новгород «чуть ли» не соприкасается с Фландрией.
659
Новгородские земли граничили с «Верхней Германией» на севере, около Финского залива. В 1471г., после боя между войсками новгородцев и полками Ивана III, последние пошли «по посады Новгородскые и до Немецкого рубежа по реку Нерову» (Моск. свод, стр. 289). Позднее, когда Новгород был уже покорен, Иван III основал в 1492 г. на границе с землями Немецкого ордена крепость Иван-город: «...повелением великого князя Ивана Васильевича заложиша град на Немецком рубеже на реце на Нарове против Ругодева, Немецкого города, на Девичье горе, на слуде (= на скале) четвероуголено, и нарече ему имя Иванград во свое имя» (Моск. свод, стр. 333); почти теми же словами — Никанор. лет., стр. 159: Приложение II — текст, вписанный рукой магистра И. Пауса на вкладных листах в начале XVIII в. Таким образом, когда Контарини говорит о рубеже Новгорода с «Германией» (confina con La Magna), то этот рубеж проходит по реке Нарове, отделяющей земли Немецкого ордена от Новгородских земель.
661
Владения Немецкого ордена поступили в ленную зависимость от польского короля Казимира IV в 1466 г.
663
У великого князя Ивана III было всего четверо братьев: Юрий, Андрей Большой, Борис и Андрей Меньшой. Юрий Васильевич умер в сентябре 1472 г.; следовательно, когда Контарини жил в Москве (сентябрь, 1476 — январь 1477 г.), у Ивана III было три брата, но двое из них носили одно и то же имя — Андрей; поэтому, вероятно, Контарини и полагал, что братьев у великого князя двое — Андрей и Борис (Моск. свод, стр. 260, 262, 267, 270, 273, 294).
664
Мать Ивана III — Мария Ярославна, дочь серпуховского князя Ярослава Владимировича, жена московского великого князя Василия II Темного.
665
В первом браке Иван III был женат (в 1453 г.) на Марии Борисовне, дочери тверского князя Бориса Александровича. Она умерла 22 апреля 1465 г. Ее сын, Иван Иванович Молодой, родился 15 февраля 1458 г., умер 7 марта 1490 г. (Моск. свод, стр. 275; Сокращ. лет. свод 1493, стр. 289).
667
По сообщениям летописи, первыми детьми Софьи Палеолог были действительно две дочери, родившиеся в 1474 и 1476 гг., причем обе получили одно и то же имя — Елена. Третьим ее ребенком был сын Василий (род. 25 марта 1478 г.), будущий великий князь Василий III (Моск. свод, стр. 301, 308, 323).
668
Пребывание Контарини в Москве, точно им определенное, длилось около четырех месяцев (с 25 сентября 1476 г. по 21 января 1477 г.).