Когда я подходил к своей улице, снова встретил ребят из тех, с кем утром имел удовольствие пообщаться. Это были трое: рыжий хорошо одетый парень, белобрысый шкет и длинноносый.
— О, барчук! — воскликнул рыжий, увидев меня. — И не узнать теперь. Чего это ты переоделся?
— Да так, кулаков не хватает отбиваться, — ответил я.
Пацаны рассмеялись. Теперь они больше не пытались меня задирать. Зауважали.
— А ты здешний что ли? — спросил длинноносый. — Чего тебя не видели раньше?
— Теперь здешний. Только вчера приехал. К родственнику, — я в двух словах поведал свою вымышленную историю.
— Сын купца, значит, — хмыкнул рыжий. — Эк тебя занесло. А ещё оделся, как боярин настоящий. Тяжело тут тебе придётся. Считай, дно самое. Работы нет. Народ выживает, как может. Ты бы в Нижний поехал или в столицу. Там образованные нужны. А тут — нет. Тут одни сталевары. Ты ж образованный, поди?
— Есть немного. Хотя, как посмотреть. А вы то, пацаны, сами чем занимаетесь? Работаете, учитесь?
— С луны свалился? — усмехнулся длинноносый. — Учатся — малышня, да богачи. Мы на кого похожи?
— Работаем. Дело своё имеется, — сказал рыжий уклончиво. — А ты где поселился-то?
Я объяснил.
— А, дядя Коля, бригадир. Знаю. Мой отец с ним знается, — сказал рыжий.
Мы ещё немного поболтали о том, о сём, познакомились. Рыжего парня звали Степаном, но друзья его звали просто — Рыжий. Длинноносого звали Петькой Медяком, а тощего белобрысого пацана — Пронырой. Справился я и о Бульдоге, как у того самочувствие.
— А что с ним сделается? — пожал плечами Рыжий. — Оклемается. Как будто первый раз получает. Но удар у тебя хороший. Сможешь на боях заработать — отвечаю.
Напоследок я поинтересовался, что за дело у ребят, но снова получил уклончивый ответ:
— Так, торгуем помаленьку, — глядя куда-то в сторону ответил Рыжий.
Я не стал досаждать расспросами. Видимо, не доверяли мне пока или чем-то незаконным промышляли. Попрощавшись с пацанами, я поспешил домой, чтобы разузнать, наконец, о мире, в котором волей судьбы очутился.
***
Стоял тёплый летний вечер. Солнце медленно закатывалось за зелёную дубраву, тонущую в густом сумраке. Тени деревьев почти дотянулись до пруда, который в эту безветренную погоду застыл неподвижным зеркалом, отражая беззаботную лазурь неба.
Боярыня Елена Филипповна Барятинская в девичестве Птахина сидела на скамейке у пруда. На её молодом вопреки возрасту лице, на котором едва начали прорезаться первые морщины, затаилась тревога. Боярыня то всматривалась вдаль, то оглядывалась по сторонам, словно ожидая кого-то или опасалась слежки. Но вокруг — никого. Даже слуг не было. В эту отдалённую часть усадьбы редко кто забредал.
Когда на тропинке, ведущей со стороны дубравы, показалась человеческая фигура, Елена Филипповна напряжённо уставилась на неё. К скамейке шла высокая девушка, одетая в мужском стиле: брюки, короткий, облегающий сюртук бежевого цвета, небольшая шляпка, сдвинутая на бок.
— Катрин! — Елена Филипповна аж вскочила, когда девушка подошла к скамье. — Почему ты задержалась? Не представляешь, как я извелась вся. Нельзя же так заставлять ждать! Как всё прошло? Ты успела?
Голос боярыни звучал властно, но, в то же время, как-то мягко. Елена Филипповна славилась своей добросердечностью, и даже муж её, Фёдор Ярославович, не разрешал ей слишком много времени проводить с сыновьями, дабы не разбаловала парней. Только со средним, Михаилом, она могла видеться, сколько душе угодно. О том, что Михаил будет изгнан из рода, стало известно уже давно, а потому характер и судьба мальчика отца не волновали.
Катрин сняла шляпку и поклонилась в пояс в знак приветствия.
— Прошу прощения, госпожа, — сказала она. — Я только из Арзамаса, дорога неблизкая. Как приехала, так к вам сразу побежала. Новости хорошие: Михаил в безопасности. Доставлен, куда велено.
— Садись, рассказывай, — велела Елена Филипповна, снова усаживаясь на скамейку.
Катрин устроилась рядом на приличествующем расстоянии и вкратце, не вдаваясь в излишние детали, которые могли обеспокоить боярыню, рассказала о случившемся.
— Ну слава Богу, — вздохнула Елена Филипповна. — Катрин, ты оказала нам неоценимую услугу. Знаю, это было опасно, а потому твоя храбрость достойна награды. Я не останусь в долгу.
— Я служу роду, госпожа, — склонила голову девушка.
— Как ты думаешь, Катрин… — боярыня слегка замялась. — Как думаешь, каково Мише там будет? Ты уверена, что он в безопасности? Арзамас совсем близко. Если старик начнёт искать… Почему отец не отправил его на Урал?