Сев в машину, я поддал пару, и старенький «Нижегородец» неспешно покатил по направлению к моему спортзалу. «Давай же, родной», — поторапливал я его, но слабосильный мотор на большее не был способен.
Я вспомнил о Тане, и сердце моё сжалось. Таню со мной ничего не связывало, да и не встречались мы уже больше двух недель. Капитан видел нас вместе, но вряд ли он что-то о ней знает. «Если захочет, узнает», — пронеслась в голове мысль, от которой стало не по себе. Если они пожелают выйти на неё — выйдут. Но не сразу: день-другой у меня есть, чтобы увезти девушку из города.
Я никак не мог забыть о нашем с ней разрыве. Хотел снова встретиться, объяснить ситуацию, но дел было невпроворот. К тому же я решил, что вначале должен покончить с Капитаном, а потом уже налаживать отношения с девушкой. Когда сделаю, что задумал, она точно поверит мне. Но теперь всё резко изменилось, и Таня могла оказаться под ударом так же, как и те, кто вёл со мной дела.
У меня был один выход: уехать в Москву, в свой дом, оставшийся от отца, и там затаиться на время. Рыжему тоже придётся бежать. На этом наши пути разойдутся.
Я подъехал к своему спортзалу. Там никого не было, только Бульдог сидел скучал у входа.
— Прыгай в машину, уезжаем, — кинул я ему, проходя. — Объясню потом.
Я забрал из сейфа деньги, оружие, патроны, надел под сюртук патронташ и кобуру. Пачки наличных свалил в саквояж, туда же кинул крупнокалиберный револьвер, к которому не было патронов.
— Что стряслось-то? — спросил Бульдог, когда я вернулся в машину.
— Кулак откинул копыта, — сказа я, трогаясь поддавая пару. — И я этому поспособствовал.
— Ты завалил Кулака?! — не поверил парень. — Как?!
— Разговоры — потом. Сейчас надо сваливать.
Минут через десять мы были возле заброшенной больницы. Рыжий опять возился со своим паромобилем. После разговора с Кулаком, завершившимся его скоропостижной кончиной, я был чертовски зол на компаньона: своей необдуманной покупкой он подставил всех нас, да ещё и разболтал бандитам, что работает со мной.
Подойдя, я тут же двинул ему в зубы. Несильно, но парень чуть не свалился с ног.
— Ты чо? Головой тронулся? — воскликнул он, держась за разбитую губу.
— Откуда Кулак узнал, что ты мой партнёр по коммерции? Растрезвонил?
— Чего? Я-то откуда знаю? Ты охренел?
— Не чего тут обиженку строить! Всем растрепал? Молодец! Теперь мы — в жопе.
— Барчук, ты чо гонишь? Что стряслось?
— Мы в очень глубокой жопе, — повторил я спокойнее и в двух словах поведал ему о разговоре с Кулаком и о том, чем всё закончилось.
— Ну заходил ко мне Дивлет, спрашивал, что да как, — виновато признался Рыжий. — Ну я рассказал, что у нас спортзал. Ну я-то откуда знал?
— Идиота ты кусок, — процедил я. — Ладно, заводи свой драндулет и поехали. Времени мало.
— Да не могу я: тут какие-то проблемы с впрыском.
— Твою мать! — не выдержал я. — Бери Медяка, садись в мою машину и валим отсюда! С минуту на минуту тут будут люди Капитана!
— Да сейчас я, не кричи, — буркнул Рыжий и побежал за Медяком.
Потом пришлось ждать, пока Рыжий сходит домой за деньгами. Всё это время я ужасно нервничал, ожидая с минуты на минуту головорезов, что придут по нашу душу, но всё обошлось, и вскоре мы вчетвером уже мчались к Лаврентию Сергеевичу.
Кузница Лаврентия Сергеевича представляла собой небольшой кирпичный цех на огороженной территории. Когда мы вошли в помещение, работа кипела. Раздавался звон ударов по наковальням, в печи плавился металл, трое парней возились у парового молота, прессуя заготовку. Лаврентий Сергеевич, как обычно, был тут. В кожаном фартуке, перчатках и защитных очках, он трудился у наковальни.
— А, Михаил! — весело крикнул он мне, когда я вошёл в помещение. — Какими судьбами? Стряслось что?
— Стряслось, — сказал я. — Давайте побеседуем снаружи. — Когда мы вышли, я продолжил: — В общем, предупредить приехал. Сегодня у нас с Кулаком произошла размолвка. Он узнал про деньги, которые я отмываю. Договориться не получилось. Кулак мёртв. Меня с Рыжим, скорее всего, уже ищут. Мы уедем из города. Не думаю, что на вас выйдут, но так или иначе, вам следует быть в курсе.