— А вы готовьтесь к бою, — сообщил я остальным, вопросительно смотревшим на меня.
Через десять минут ожила рация.
— Господин, они пишут на китайском… — тут я услышал голос Уны. — Саша, там приказ типа садиться. Или они откроют огонь…
— Как интересно, — проворчал я, — странно. Получается, мы им нужны живыми. Иначе они сразу бы открыли огонь. Уйти от них мы не можем?
— Нет, господин. И на абордаж они не идут.
— Ну что же, — нахмурился я. — Под нами вся та же пустынная степь?
— Да, господин.
— Тогда садимся…
Ну а что? Логично же. Одно дело в СЭШ… там все-таки, можно сказать, цивилизация, выбрались к ближайшему городу бы… да и дирижабль был не наш. С нами был Ванштейниэль. Быстро бы кому надо звякнул, и за нами прилетели. А здесь? До ближайшего китайского города хренова туча километров. Не. Рисковать не будем.
— Саша? — удивленно посмотрела на меня Зина. А вместе с ней и весь гарем, явно не понявший моего приказа.
— Садимся, — коротко приказал в трубку Симоновой и, завершив разговор, повернулся к своим девушкам.
— Готовьтесь к бою. В воздухе драться рискованно. Мы не знаем, что там за враг. Дирижабль можем потерять. А оставаться в голой степи в жопе мира без средств передвижения — это авантюра еще та. Если хотят нас посадить, значит на земле мы устроим хорошую головомойку. И полетим дальше. Готовьте оружие Древних. Как сядем, будем действовать по обстановке.
Мы пошли на посадку. После приземления я смог наконец рассмотреть снижающиеся корабли наших врагов. Три больших воздушных судна. В отличии от нашего корабля, сесть они не смогли. Они просто зависли и из вражеских дирижаблей буквально по канатам начал спускаться вооруженный народ, и он, судя по всему, не ожидал нашего «гостеприимного приема». К тому же я сразу разглядел, кто оказался нашим противником. Шаолиньская гвардия. То есть опять. Ну даже не буду слушать. Главное что? Правильно. Внезапность. А своих девушек я уже подготовил и, дождавшись, когда большая часть противника окажется на земле, они открыли огонь.
Мы с Уной занимались более приземленными вещами. Наша задача, в первую очередь Уны, выступавшей в роли «штурмовой авиации», уничтожить дирижабли. Чтобы раз и навсегда оставить, значит, китайцев в Китае… И пока мой гарем самозабвенно выкашивал ряды противника, которые перли на нас с какой-то сумасшедшей яростью, словно камикадзе, не обращая внимания на потери, Уна методично перезаряжаясь, отправляла в дирижабли гранаты, а я вооружился пулеметом, и по мере сил помогал ей заниматься делом — уничтожением кораблей противника. И противник кстати, оказался, на наше счастье, тупым… Я вот на его месте бы все-таки попытался атаковать в воздухе. А на земле у них не было шансов. Они, конечно, поставили щиты на куполы дирижаблей, но это им не помогло. Благодаря нашим с Уной стараниям скоро все три дирижабля представляли собой огромные костры.
По самым примерным подсчетам врагов было не меньше пяти сотен. И их совершенно не озадачило уничтожение кораблей. Пятьсот настоящих “берсерков”… Мало того, когда они потеряли сотню-другую убитыми и ранеными, кажется, еще больше завелись. И, сволочи, начали передвигаться перебежками… Засвистели стрелы и копья, но с ними прекрасно справлялись щиты. Тем не менее я был уверен в нашей победе, но, честно говоря, расход боеприпасов не радовал. Патроны нам еще пригодятся. И что я вообще? У меня же перстень императрицы Нихон есть. Да мне вообще не надо было приземляться. Вызвал бы в воздухе тварюгу, она сразу бы порядок навела бы. Ну ладно. Лучше поздно, чем никогда.
— Прекратить огонь! — рявкнул я. — Только одиночными!
И вызвал опытного хэби.
Раздался свист, и с неба на нападавших, которые, увидев, что обстрел стих, воспрянули духом, упал тридцатиметровый толстый червяк-альбинос. М-да. Меня даже слегка замутило, хотя вроде уже ко всему привык. Сражалась вызванная мной тварь оригинально. Кого сбивала и плющила своим телом, кого просто заглатывала, выплевывая обглоданные до костей трупы. В общем, резвилась по полной программе. Теперь нападавшим стало не до нас. На скользившего по полю боя червя обрушились стрелы, копья и магия… на его туловище появились первые раны, но создавалось впечатление, что он совершенно не ощущает боли. Тело его продолжало изгибаться, расшвыривая врагов десятками…
— Все, отступаем на дирижабль! — скомандовал я.
Конечно, можно было захватить пленного, чтобы узнать, чего хотели-то эти шаолиньские товарищи, но уже не до этого. Хотели бы миром договориться, не напали бы… Мы быстро забрались на свой корабль, после чего взлетели и отправились к видневшимся вдали горам, оставляя внизу костры дирижаблей и резвившегося хэби, которому, кстати, по моим прикидкам, оставалось существовать всего несколько минут. Народ разошелся по комнатам смывать грязь боя, да и я последовал их примеру, отправившись в душ и захватив с собой Уну вместо мочалки. По пути пожаловался ей, что ни хрена не знаем мы, почему на нас напали. На что получил веселую улыбку своей феи.