Как просветила меня Кацивару, что оками, что кума — расы, в которых, в отличие от кицунэ, преобладали мужские особи. И между тремя основными звериными расами Нихон существует своеобразный негласный договор не трогать друг друга.
— На вас, хозяин, благословение Великой матери! — заявила она. — И они это прекрасно чувствуют. Кроме диких изгоев-ронинов, но те не рискнут напасть на такой сильный отряд. Они трусливы!
Кстати, после той оргии в таверне, Кацивару и Чинэтсу, которые сейчас стали подругами не разлей вода, буквально пытались каждый день забраться в мою постель, но гарем бдительно стоял на страже своего хозяина. Правда, у высшей это все-таки получилось, но пришлось постараться.
Наутро пятого дня мы вышли на опушку леса и наконец увидели Токио. Он раскинулся внизу в широкой долине. В своем мире в Японии я не был, так что мог сравнивать только по фильмам и аниме. И местная столица империи Нихон была совершенно другой. Бесчисленные двухэтажные дома с загнутыми крышами в творческом беспорядке были разбросаны вокруг высокого дворца из белого камня, окруженном такой же белокаменной стеной. Извилистые узкие дорожки вели к нему, причудливо извиваясь между домов. Мне это напомнило арабский город в стиле Гарун-аль-Рашида или Аладдина. Только не было хрестоматийной суеты и городского шума. Наоборот, Токио утопал в зелени и выглядел тихо и умиротворенно.
Девушки выбрались из карет и обступили своего хозяина, наслаждающегося видами…
— Саша, — нарушила мое полумедитативное состояние Симонова, — нам до бункера час езды. В город будем заезжать?
— Зачем? — удивленно посмотрела на нее Зина, опередив мой ответ. — Все у нас с собой имеется.
— Точно, — поддержала ее Ира. — К бункеру?
Вопросительные взгляды девушек скрестились на мне. Среди них были четыре удивленных. Ну да, мы же не рассказывали японским лисицам, для чего мы едем и что там будем делать.
— По каретам, — скомандовал я, — едем к бункеру. Уна, — подозвал фею, когда все расселись по своим местам, — расскажи кицунэ, чем мы заниматься собираемся. Пусть будут готовы. Только вот с оружием для них у нас, наверное, проблемка…
— Никакой проблемки, — улыбнулась фамильяр, — я их катаны на всякий случай в инвентарь свой забросила.
Похвалив хозяйственную фею, я забрался в карету, и мы двинулись вдоль лесной опушки, по краю холма. Вскоре город скрылся из виду, а следом поредел лес, в конце концов, сменившийся равниной, покрытой высокой, немного пожелтевшей травой. Настоящая степь. И вот здесь солнце ощущалось совсем по-другому. У меня даже появилось ощущение, что я вновь вернулся в Пустошь Российской империи. Палящее солнце, горячей ветер. Дом, милый дом.
Здесь местные лисы явно заволновались. По крайней мере, Кацивару попробовала объяснить мне, что эта степь, которая называлась Степь Мертвых, очень опасна.
— А почему опасна? И почему ее так назвали? — поинтересовалась фея.
— Она мертва, в ней нет ни одного живого существа. А если долго находишься на ее территории, то можно сойти с ума, Степь захватит тебя и превратит в безмолвного исполнителя своих приказов. Ты утратишь свой разум! В нее никто из живущих в Нихоне не рискует ходить. Не ходите туда, хозяин!
Кицунэ явно волновались. Я чувствовал охвативший их страх. Но выбора у меня, увы, нет.
— Говоришь, никто из живущих не ходит? Ну я не из империи Нихон. Вариантов у нас нет. Мы пойдем и найдем то, что нам нужно. Но, если хотите, можете остаться здесь.
Мое предложение испугало их гораздо больше, так что пришлось им преодолеть свой суеверный страх.
Спустя полчаса мы наконец добрались до нужного нам места. Вход в бункер был никак не замаскирован. На равнине возвышался небольшой курган. У его подножия, выложенного бетонными плитами, красовалась массивная, слегка проржавевшая металлическая дверь. Я сразу заметил две турели над ней, но, судя по тому, что на наше появление они никак не прореагировали, видимо, сломаны. Ну и, понятное дело, уже традиционный отпечаток ладони на воротах с мигающим красным огоньком.
— Что это? — не выдержала Кацивару, с изумлением рассматривая ворота.