– Часы? Ехать надо, вот и смотрю, – отозвался Костя небрежно. – Ну, досказывать дальше?
– 3-занятно… – ответил Клушин, с видным усилием одолевая что-то в себе. И даже сделал попытку улыбнуться. Улыбка вышла у него вымученная, неживая, больше похожая на болезненную гримасу.
– Дальше было так. В Порони нагрузили мешки – опять тот же суперфосфат. Икс стал тянуть время, потому что выехать рано ему не годилось, – пошел в контору расписываться за груз, заняло это ровно три минуты, но он еще с полчаса там околачивался, просто так, делая вид, что ему что-то нужно. Один служащий даже спросил – чего это он прохлаждается? Икс ответил, – дескать, жду начальника. Но когда начальник явился, Икс в кабинет к нему не пошел, а вышел из конторы, отправился в центр поселка, пошатался там без дела, потом купил пол-литра водки в бакалейной лавке, упрятал ее в карман и вернулся к машине. Там стояли лохмотовские бабы, стали просить, чтоб взял, но Икс никого не посадил, люди были ему только помеха. Поехали. Но все равно для задуманного Иксом было еще слишком рано. И, кроме того, надо было проделать еще одну операцию с грузчиком. Поэтому, свернув на пустынную садовскую дорогу, Икс машину остановил и предложил грузчику выпить. Водку он распределил таким образом, что влил в грузчика почти всю бутылку, надеясь, что от сильного опьянения тот уже не сможет верно определять расстояние, время и судить о происходящем. Именно такой спутник ему и нужен был, ибо в дальнейшем Икс предполагал, если бы возникла необходимость, использовать грузчика как свидетеля своего алиби.
Грузчик пил на пустой желудок, водка подействовала на него крепко и надолго, однако не так, как рассчитывал Икс – рассудок и ориентировку он все же не потерял, и события той ночи, их время, место в памяти у него сохранились. Так что теперь он действительно представляет серьезного свидетеля, но только не в пользу Икса.
Напоив грузчика, Икс тронул машину дальше и двигался с таким расчетом, чтобы часам к десяти вечера находиться от села на расстоянии девяти-десяти километров. Когда достигли каменного придорожного столба, он остановил грузовик, вышел из кабины, повозился у заднего колеса и заявил грузчику, что шина лопнула, надо ее чинить, но для этого нет монтировок, их у него взял накануне кто-то из шоферов и не возвратил. Чтобы шина производила впечатление поврежденной, на тот случай, если бы грузчик вздумал вылезть из кузова и поглядеть на колесо, Икс, надавив на ниппель, выпустил из камеры воздух. А монтировки он еще прежде засунул подальше, под сиденье, их у него и не брал никто, они были при машине – так устанавливается это из показаний совхозного автомеханика, вспомнившего, что именно в это утро он производил очередную проверку технического состояния грузового автотранспорта, и даже составил об этом соответствующий акт. Он, кстати, сохранился и разыскан в документах автобазы… Грузчик же не знал того, что монтировки при машине, и поэтому без всякого сомнения, как должное, принял заявление Икса о том, что тот пойдет в Афонины Хатки к шоферу Павлу Романову, который после работы не оставляет свой грузовик в совхозном гараже, а приезжает на нем домой, потому что из села до хутора далеко ходить и большая трата времени.
Итак, Икс пошел. Но пошел не в Афонины Хатки, а прямехонько, по полям, тропками, дорожками, в Садовое… Хитро было задумано, правда? – приостанавливаясь, спросил Костя у Клушина.
Клушин молчал. Шрам на его лбу багровел.
– Коряво! – презрительно сказал Костя. – Разве ж это алиби? Так, дешевая самоделка. Дилетантщина. Расчет на простачков. Для настоящего сорганизованного алиби нужно семь пядей вот тут иметь! – выразительно показал он на лоб. – Тончайший расчет, чтоб даже на логарифмической линейке все сошлось, ниточка в ниточку… И вообще, должен сказать, научный анализ показывает, фальшивые алиби чрезвычайно редко удаются. Может быть, только одно на сотню случаев. Алиби – это вещь нежная, хрупкая, чуть-чуть где-нибудь в одном месте не так – и все ломается… Вот этот Икс – ведь думал, наверное, он всех хитрей! А с арифметикой-то и не договорился! Сложение, деление, вычитание… не поладил с ними, не поладил! А никуда от них не денешься. Людей обмануть еще можно, а арифметику не обманешь, нет! Наука строгая… Ну ладно, это, так сказать, в сторону, между прочим… А с Иксом-то дальше было так. Добрался он до села и увидел, что заявился рановато. Время – возле двенадцати, еще не во всех домах спят, у клуба молодежь толчется и, главное, Извалов с Артамоновым еще не легли на покой: на веранде свет, их тени на занавесках, еще вовсю у них застольная беседа идет. Пришлось Иксу затаиться. Домой зайти нельзя – жена увидит, и нельзя, чтоб вообще кто-либо увидал – не выйдет тогда алиби… Ждать пришлось долго. Извалов с гостем все разговаривали и только примерно после часу ночи погасили на веранде свет. Икс еще выждал – чтоб уснули покрепче, чтоб последние гулены с улиц убрались. Время подступало уже к двум часам. Оружия у Икса не было, он знал, что найдет его на месте: на изваловском дворе всегда в дровосеку воткнут топор. Он взял этот топор и с ним пошел в дом. Собака Извалова на него не залаяла, узнала, так что шуму он не произвел никакого… Ну, а дальше было уже все просто, делом двух минут. Икс даже не разглядывал в потемках – кто из двоих Артамонов, кто Извалов – рубанул обоих. Для верности: вдруг Артамонов уже сообщил учителю? Топор Икс сначала поставил в коридоре, справа у двери, но, выходя из дома, сообразил, что на нем могут остаться следы его рук, а, главное, что топор ведь может сослужить полезную ему службу, направить расследование совсем по другому пути, далеко в сторону, если его кому-нибудь подкинуть…
Но кому? Вот тут Икс был хитер, на высоте задачи. Он правильно рассудил, что подкинуть следует тому, кто своею славою прямо-таки сам выставил себя кандидатом на такое дело. И притом подкинуть надо так, чтобы топор выглядел старательно запрятанным и этим самым дополнительно бы убеждал, что мнимый преступник – действительно преступник, раз у него было такое старание как можно тщательнее и надежнее запрятать выдающую его улику.
Самым подходящим на роль мнимого преступника Икс посчитал Авдохина. Авдохин крепко обижен на учителя, не раз во всеуслышание грозил расправой. К тому же – известный всему району пьяница, дебошир, растратчик. Никого не удивит, что он убил учителя, наоборот, всем это покажется только закономерным. И, кстати, при таком мнении никто не задумается над Артамоновым, его посчитают за случайную жертву. Истинная причина преступления будет скрыта, и разгадка его станет еще труднее, почти невозможной…
Топор Икс зашвырнул в колодец возле авдохинского дома. Идти по селу в открытую, улицами, несмотря на глухой ночной час, он все же не рискнул и пробирался тайком, затаиваясь, пережидая, если чуял какую-либо помеху. Это заняло порядочно времени. Притомленный предыдущей дорогой, своими переживаниями, он и в поле шел уже не так шибко и поспел к Афониным Хаткам, когда уже развиднелось, показалось солнце. Икс поглядел на себя, чтобы проверить, не замарался ли он в кровь, и, надо думать, похолодел: на брюках его было несколько пятен. К счастью, вблизи хутора, в яру – небольшой пруд; Икс спустился к нему и смыл пятна водой. При этом брюки порядочно намокли. Он их попытался просушить, но время было уже такое, что вот-вот из хутора или из села мог кто-нибудь пойти мимо и увидеть. Поэтому недосохшие брюки Икс вынужден был надеть на себя, и таким он появился уже чуть ли не в восемь часов утра перед Павлом Романовым. Тот обратил внимание на вид Икса, поинтересовался, что случилось; Икс ответил, что хотел умыться в пруду, да оступился с берега, и быстро перевел разговор на монтировки. Романов не придал тогда значения тому, что Икс сумел так измокнуть в мелком пруду. Однако эта подробность все-таки сохранилась в его памяти и он смог сообщить ее в своих показаниях по поводу появления Икса в Афониных Хатках утром девятого мая сего года…
У Кости уже было сухо во рту от его длинной речи. Все в нем находилось на каком-то необычайном, вдохновенном подъеме: мозг, интуиция работали изостренно, фразы его строились как бы сами собою, моментами приобретая совсем письменную округлость и протокольный стиль – прямо бери их и клади без всяких поправок на страницы обвинительного заключения… Он высосал из сигареты последнюю затяжку, пустил в сторону дымок, искоса наблюдая за Клушиным: ну, проняло его, наконец? Но тот был все такой же, только шрам алел густо. «Вот это выдержка! – подивился Костя. – Скала, а не человек!»