Сколько их было, «дальнозорких», «ясновидящих», пророчествовавших о «скорой и неминуемой» гибели своей бывшей родины!
Германия больше не интересовала Бардина-инженера. Но были еще металлургические заводы Бельгии и Англии. Поездка туда была оформлена не без помощи того же советского торгпредства. Инженер Бардин ехал в Великобританию с заданием принять подвесные шахтные насосы, заказанные фирме «Вартингтон». А по пути можно было побывать и на бельгийских заводах.
В Льеже Иван Павлович разыскал своих старых знакомых по Енакиеву и Юзовке — бельгийских подданных, уехавших после революции восвояси. С их помощью Бардин без особых трудностей осмотрел все, что его могло здесь интересовать. Заехал он и в Люксембург. Там находились заводы, принадлежащие тому же обществу, что и бельгийские.
Директором одного из них был инженер Толли. Он работал вместе с Бардиным в Енакиеве и был с ним в очень близких отношениях. Тоща он был живым, остроумным человеком и хорошим инженером. Вместе они мечтали о металлургии будущего. Много говорили о технической отсталости своей родины. Теперь бывший приятель выбрал себе другую родину. Служит своим старым хозяевам. Ему очень повезло. Многие русские, оказавшиеся здесь после революции — грамотные инженеры и мастера, — работают на бельгийских заводах рабочими.
«Как-то он меня примет?» — думал Иван Павлович, подъезжая к заводу. Приятели встретились сдержанно. Толли не торопился расспрашивать, не интересовался подробностями поездки Бардина по Германии.
Только за обедом, выпив несколько рюмок коньяка, Толли оживился, начал расспрашивать об общих знакомых, о положении в России. А затем вдруг задал неожиданный вопрос:
— Скажите правду, Бардин, зачем вы сюда приехали?
Лишь в конце беседы Иван Павлович понял, почему хозяина так беспокоил этот вопрос. Толли боялся Бардина как конкурента. Человек одной специальности и одной квалификации, он мог отбить хлеб у своего бывшего приятеля.
Иван Павлович от души рассмеялся:
— Уверяю вас, я нисколько не нуждаюсь в Люксембурге. Я не думаю о том, чтобы остаться у вас здесь!
Толли смотрел на Бардина со смешанным чувством облегчения и зависти — у него, как видно, нет страха за свою работу, за место, которое он сейчас занимает и будет занимать в России…
В Лондон Иван Павлович прибыл вечером того же дня. Снял очень дешевую комнатку недалеко от железнодорожной станции Виктория. Несмотря на ее невзрачный вид, хозяин взимал за сутки по десять шиллингов, что было значительно дороже, чем в Германии и Бельгии.
Но дела инженера пошли здесь сразу же удачно. Через работников «Аркоса» — торгового общества, созданного в 1920 году советской торговой делегацией в Лондоне для развития торговли с Англией, — Иван Павлович быстро получил разрешение на посещение нужных заводов.
На одном из них (фирмы «Темпель-Бороу») он впервые увидел прокатный цех, оснащенный по последнему слову техники. Это было куда лучше, чем у Гэри в США.
«Завод был передельный, выплавка стали производилась в 14 мартеновских основных печах, расположенных в одну линию, по немецкому типу. Чугун давался в завалку исключительно в твердом виде, подача материалов производилась поточно. Скрапный двор был расположен тут же, за завалочной стороной мартеновского цеха. На завалочной площадке работали напольные вращающиеся завалочные машины. Разливка стали производилась не в канавы, а на тележках, что облегчало работу. Поблизости от мартеновского цеха были расположены: колодцы, блюминг, непрерывный и заготовочный станы и далее целый ряд сортовых станов (обручных, проволочных и т. п.).
Прокатный цех представлял собой единую стройную систему. Я почти весь день любовался работой этого прекрасного цеха».
Любовался работой этого прекрасного цеха… В этой короткой фразе виден весь Бардин как инженер, как человек, влюбленный в свою нелегкую профессию!
Нетрудно представить, какие сложные чувства волновали в те часы его как металлурга и как гражданина другой страны, где еще не было таких «прекрасных цехов».
После осмотра завода русского инженера пригласили на обед, на котором присутствовали несколько довольно пожилых дам и мужчин. Обед, как говорят, проходил в дружественной атмосфере, с достаточно большими «возлияниями», в которых не отказывали себе и дамы. «Как правило, — записал себе в дневник Иван Павлович, — все английские дамы, в особенности пожилого возраста, неравнодушны к сода-виски и бренди».