Все это дало возможность значительно увеличить мощность будущего завода. От 400 тысяч тонн чугуна в год она поднялась до 1,5 миллиона тонн чугуна и 1,8 миллиона тонн стали в год.
А дел все прибавлялось. На стройку пришла часть технической документации, стали поступать машины и механизмы. Главный инженер уже смело дал разрешение и чертежи для взрывных работ, которые должны были подготовить сооружение фундаментов под домны и мартены. Начальник строительства уехал закупать оборудование в США, и Бардину многое теперь приходилось делать одному. Хорошими помощниками были заместитель начальника строительства И. А. Бородин, начальник технического отдела Г. Е. Казарновский, сотрудники конструкторского бюро.
В конце февраля 1930 года на стройке неожиданно появилась комиссия. К этому времени здесь уже работало несколько тысяч человек. Члены комиссии тщательно обследовали всю строительную площадку, а потом собрали актив строительства. Деревянный клуб инженерно-технических работников (ИТР, так тогда говорили) был набит до отказа. Это было первое публичное обсуждение всех дел на стройке.
Комиссия оказалась весьма придирчивой. Каждую ошибку, каждую мелочь члены комиссии критиковали очень резко. Упрекали, например, главного инженера, что бараки для рабочих строятся не дощатые, а рубленые, что начато якобы несвоевременно капитальное строительство зданий заводоуправления и склада. Прения были горячие. Часть замечаний комиссии была справедливой, но многое она просто не поняла.
Дело в том, что участники комиссии до этого никогда металлургических заводов не строили (такого опыта в стране тогда почти никто не имел). Это были специалисты, имевшие практику сооружения текстильных предприятий. И им было, например, непонятно, почему вспомогательные мастерские, дома для рабочих и другое подсобное хозяйство расположены несколько в стороне от центральной площадки.
Иван Павлович горячо протестовал, но безуспешно, было дано заключение, что организацию строительства надо изменить коренным образом. Металлурги (в том числе и главный инженер Кузнецкстроя) становились заказчиком, который должен был обеспечить стройку чертежами, следить за ходом строительства, принимать готовые объекты. А строители должны были действовать совершенно самостоятельно, только сдавать металлургам готовые объекты.
Через месяц на площадке хозяйничала новая организация — Стальстрой. Это было весьма неприятно. Бардин видел, что специалисты этой организации не имеют никакого представления о специфике строительства. И действительно, дела вскоре пошли, мягко говоря, неважно.
В апреле заказчики заключили со строителями договор. На бумаге все обстояло благополучно. Но на практике Бардину без конца приходилось заниматься спорами с подрядчиком, утрясать самые мелкие вопросы. Строительство затягивалось, и Иван Павлович уже начал подумывать о том, что надо ставить какой-то ультиматум, иначе важнейшее дело грозило развалом: пока шли споры, стройка не двигалась. Для него было ясно, что, новая организация не может и не сможет обеспечить должный размах строительства сибирского гиганта. А страна не могла ждать, пока строители раскачаются.
Через два месяца решением Высшего Совета народного хозяйства за подписью Куйбышева структура Стальстроя была ликвидирована. Строителей снова подчинили руководству Кузнецкстроя. Все бразды технического руководства — и проектирование, и технический надзор, и непосредственное руководство организацией и ходом работ — снова перешли к Ивану Павловичу.
…Тридцать месяцев в далекой тогда глуши, в предгорьях Кузнецкого Алатау, развертывалась героическая эпопея огромной стройки. Тридцать месяцев — и в суровые морозные зимы, и в весеннюю распутицу, и в летнюю жару — день и ночь трудились тут тысячи людей. Впереди, как везде и всегда, были коммунисты и комсомольцы. Они шли на самые трудные участки, были зачинателями соревнования, вели за собой всех. И в самой гуще событий, в самом центре сложнейшего дела все эти годы твердо в ногу шел вместе с ними беспартийный специалист, инженер Иван Павлович Бардин.
Много трудностей пришлось ему преодолеть. Хорошо понимая, как нужен стране этот завод, он шел на смелые, но продуманные решения, если это сокращало сроки строительства. Не имея достаточно разработанной технической документации, он начал строительство важных, основных сооружений. Таким было сооружение фундаментов для домен. Их заложили, еще когда существовал Стальстрой, по настоянию Бардина, приложившего для этого немало усилий. Первый котлован начали сооружать в апреле 1930 года. Мерзлая земля не поддавалась, ее рвали динамитом. От взрывов все вокруг сотрясалось. Землекопы-грабари на своих неутомимых лошадках в три смены вывозили из котлованов шестиметровой глубины землю. Механизмов не было еще никаких, только ночью котлованы освещались недавно появившейся на стройке трехкиловаттной электростанцией.