Чтобы завладеть его имуществом или из личной мести?
Кто обвинил Генриха?
В глазах Мюнха появилось беспокойство.
– Кто? – спросил он риторически. – Имя доносчика охраняется тайной святой присяги.
– И цирограф тоже передают при условии, что имя его доставщика будет сохранено в тайне?
– Да, господин.
– Но ты-то знал, кто был доносчиком?
– Знал… Особа… вполне достойная доверия.
– Действительно! – саркастически засмеялся Балич.
Глаза Мюнха наполнились страхом.
– Господин… почему ты смеешься? Ты думаешь, я…
лгу? Но я говорю правду.
– Ты хочешь меня убедить, что каждый донос был истинным? Что не фальсифицировали доказательств?
– Иногда… бывало и так… Много зла в человеке. Порой даже среди тех, которые господу служили… Но чаще среди черни бывало… Из корыстолюбия… либо из зависти. Не раз такого ложного доносчика суду предавали.
Однако верь мне, господин: когда я ведьм пытал, всегда мог узнать… кто они в действительности.
– Каким образом?
– Есть разные способы… И в книгах тоже написано…
– Значит, ты утверждаешь, что этот документ, – Балич показал на пергамент, возвращаясь к теме, – подлинный договор с сатаной.
– Да, господин. Ты же сам говоришь, что ему много лет… Тебе странно, что его не сожгли вместе с тем сатанинским ублюдком? Видно, оставили… как доказательство и предостережение… для других.
– Возможно. Но меня интересует не это. Документ написан на пергаменте, с которого убрали более ранний текст. За исключением подписи Иоахима фон Грюнштейна.
– Ром полез в папку и вынул два снимка. – Посмотри! –
подал он снимки монаху. – Есть методы, дающие возможность прочесть старые записи. Подпись не была затронута. Кстати, именно поэтому она и не перевернута.
Взгляни на то, что было записано перед тем, как стерли текст. Это письмо Грюнштейна, адресованное…
– Это дьявольские штуки! – воскликнул Мюнх, вскакивая с кресла. Снимки упали на пол.
Балич наклонился. Поднял снимки, потом медленно подошел к монаху и взял его за руку.
– Успокойся. Можешь мне поверить: в том, как были получены эти снимки, нет ничего сверхъестественного и тем более дьявольского.
Мюнх немного смутился, но отступать не собирался.
– Сатана мог специально воспользоваться письмом к приору.
– Ты думаешь, дьявол выкрал письмо, убрал старый текст и дописал содержание договора? В таком случае это был бы документ, подделанный сатаной, а стало быть, грош ему цена!
На лице Мюнха отразилась неуверенность.
– Может, это сделал сам Грюнштейн?
– Зачем? Он вполне мог составить документ на другом пергаменте.
Монах беспокойно поежился, но не ответил. Некоторое время оба молчали.
– Так, может быть, ты все-таки согласишься, что этот цирограф фальшивый?
Мюнх медленно поднял глаза на Балича и вдруг словно под влиянием новой мысли воскликнул:
– Нет! Не поддавайся видимости, господин! Сатана умеет ослепить нас! Все так… как я сказал! Дьявольская штука… Не тогда содеянная, а сейчас, когда ты делал эти снимки. Я знаю, на что он способен! Разве он не мог это письмо написать сейчас?. Чтобы посеять сомнение… в твоей и моей душе…
– Исследования показали, что письмо к священнику было написано четыре века назад.
– Ты молод и легковерен… Принимаешь видимость за истину. Ты не знаешь сатаны и его коварства. Подумай как следует… и ты поймешь свою наивность.
– Подумаю, – кивнул Балич.
У него не осталось никакого желания продолжать разговор с человеком, столь чуждым ему. Кама была права: это человек не больной, и, однако, его мышление не способно вырваться за пределы заклятого круга понятий четырехвековой давности.
– Ну, мне надо идти. Доктор Дарецкая скоро вернется, –
сказал Балич, прерывая затянувшееся молчание.
– Ты хотел, господин, поговорить со мной об аде, –
напомнил Мюнх.
– Я имел в виду цирограф. Но не только… – добавил
Балич быстро, так как разочарование, отразившееся на лице монаха, подсказало ему одну мысль. – Хотя… Ты не устал?
– Нет, господин, я внимательно слушаю.
– Как инквизитор и специалист по дьявольским делам, ты, видимо, хорошо знаешь, как выглядит сатана? Ты читал множество книг, в которых рассуждают об этом предмете, да и ведьмы и чародейки, наверно, не раз говорили об этом во время «следствия»?
– Говорили, – подтвердил Мюнх, кивнув головой.
– Так почему ты сам, брат Мод, когда тебя захватили эти обитатели ада, а также несколько раньше, когда ты сжигал алхимика Матеуса, видел вместо дьяволов в их обычном образе только, как ты говоришь, летающих пауков?