И что это за врата?
– Врата монастыря, главные врата.
– Ну, так отведи нас к этим вратам, – сказал Герлах, обмениваясь взглядами с Микшей и Дарецкой.
Мюнх подошел к пролому и свернул в развалины. Однако в проходе между стенами он остановился, внимательно осматриваясь вокруг.
– Что тут было? – спросил археолог.
– Коридор. А тут кухня, – показал Мюнх на дверной проем, заросший кустами… – А там, – он показал на отверстие в противоположной стене, лестница в подвалы.
– Ты читал Бергманна?
Мюнх вопросительно посмотрел на Герлаха, потом сказал:
– Не понимаю.
– Я думал, ты читал работу Бергманна: «Отчет об исследовании средневекового монастыря доминиканцев в
Урбахе».
– Кто такой Бергманн?
– Историк. Он несколько лет изучал эти развалины.
– И что?
– Ничего. Он тоже предполагал, что где-то тут должен быть вход в подвалы.
– Был. Я помню. Тут была лестница. – Мюнх подошел к пролому. – Все поросло кустарником.
– Пошли дальше.
Они вышли на просторную четырехугольную площадку, окруженную галереей. Две стены лежали в руинах, две другие хорошо сохранились или были реконструированы. В центре площадки возвышался колодец с большим воротом.
– Этого здесь не было! – сказал Мюнх.
– Но это очень старый колодец, – с сомнением заметил археолог.
– Его не было. Я хорошо помню. Колодец был в саду.
Недалеко от въездных ворот.
– Слева или справа?
– Слева. Я сейчас покажу. – Модест пошел к большим окованным дверям в сохранившейся части здания. В них были прорублены другие, маленькие дверцы. Они тут же автоматически распахнулись перед Мюнхом, открывая мрачные сени.
– Если вы желаете, чтобы вас сопровождал голос гида, произносите в каждом помещении пароль «707», – донеслись из сеней тихие, но отчетливые слова.
Модест, который в этот момент как раз переступал порог, остановился, потом резко отступил.
– Кто-то что-то сказал. И открыл дверь. А никого нет. –
Он беспокойно оглянулся на Каму.
– Не волнуйся. Это автомат. Машина, заменяющая экскурсовода.
– Машина… – неодобрительно повторил монах.
Они вошли в коридор. По обеим сторонам располагались двери. Однако внимание Мюнха привлекла противоположная стена, где в неглубокой нише белела слабо освещенная фигура божьей матери. Он подошел ближе, минуту стоял неподвижно, потом повернулся к товарищам.
Было видно, что он чем-то глубоко взволнован.
– Где выход? – спросил он.
– Выход?
– Здесь был ход. Почему его замуровали?
– Пойдем, увидишь сам, – сказал Герлах и, взяв его за руку, слегка подтолкнул к ближайшей двери.
За дверью оказался длинный коридор с входами в кельи. Археолог открыл ближайшую дверцу.
Скромное ложе, скамейка, в глубине небольшое открытое оконце.
Монах подошел к окну. Отсюда была видна обширная долина, уже погруженная в предвечерний сумрак. Только далеко, на склоне противоположного холма еще горели в лучах заходящего солнца стены каких-то современных зданий. Росший по склонам монастырского холма лес лежал внизу, так что вершины деревьев кое-где выступали над краем бетонной плиты, поддерживающей старый фундамент монастырского строения.
– Что это? Зачем? – обратился Мюнх к Герлаху. – Тут же была дорога!
– Дороги нет. Тут когда-то был оползень, – объяснил археолог. – Часть склона рухнула. Кажется, еще в семнадцатом веке. Восемьдесят лет назад, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение склона, была выложена бетонная подпорка.
– Когда был оползень?
– Лет триста назад. Тогда ворота заложили кирпичом и, видимо, сделали новый колодец во дворе. Потому что тот, в саду, был засыпан. Однако, я думаю, остались какие-нибудь следы, которые удастся обнаружить с помощью зондирования.
Они вышли в коридор.
– Где была твоя келья? – спросила Кама.
Мюнх поднял на нее глаза, но, видимо, вопрос не дошел до его сознания, потому что спустя минуту он Спросил:
– Ты что-то сказала?
– Я спрашиваю, где была твоя келья?
По лицу Мюнха прошла нервная дрожь.
– Моя келья?. Не здесь. С другой стороны. Ближе к часовне.
Дверь в монастырскую часовню располагалась рядом с покосившейся колоколенкой, там, где сходились два уцелевших крыла здания. Мюнх остановился на пороге и опустился на колени на большой, выщербленной от времени плите.
Чтобы не мешать погруженному в молитву Мюнху, Дарецкая, Герлах и Микша, беседуя вполголоса, присели около колодца. Разумеется, тема могла быть лишь одна: как прошло испытание.