– Не болтай! Язык твой повторяет то, что нашептывает тебе сатана. Но просчитался князь тьмы! Душа твоя еще не в его власти. С помощью божьей я сумею изгнать его из тела, которым он пытается меня искушать! Молись, грешница! Бог свидетель, я не хотел подвергать тебя мучениям! Но вынужден! У меня нет выбора… Слишком зачерствело сердце твое.
– Ты собираешься меня пытать?
– У меня нет выбора. Верь мне, я не хочу этого. Впрочем, еще не поздно. Покайся во всем и проси господа о прощении. Не стыдись страха пред мукой. Не так уж много было упорных, которые не признались бы в руках палача.
– И тебе никогда не приходило в голову, что эти женщины лгали, обвиняли себя только затем, чтобы сократить мучения?
– Бог не допустит, чтобы суд, от имени его действующий, ошибался.
– И все-таки… Ведь бывали и неправильные обвинения?
– Горе лживым обвинителям! Их тоже карала рука божьего правосудия.
– А если рука божья не доставала?. Впрочем, даже допустим, что они понесли наказание, и притом самое суровое! Кто вернет жизнь замученным? Кто вознаградит ужаснейшие муки невинно истязуемых, сжигаемых на кострах?
– Кто? Господь наш, Иисус Христос, справедлив. И что страдания и смерть тела по сравнению с раем небесным, который познает душа бессмертная?
Круг опять замкнулся. Никакие аргументы не доходили до сознания этого человека. На любой у него был готов ответ по рецепту, изготовленному века назад.
Кама взглянула на часы. До посадки оставалось восемьдесят минут. Удастся ли протянуть этот диалог?
– Так ты считаешь, что все, что ты делал в своей прежней жизни, было правильным?
Однако инквизитор заметил движение девушки. Он тоже взглянул на часы и понял, что упускает время.
– Я считаю… – он оборвал начатую фразу, – что ты только затем спрашиваешь, чтобы выиграть время! – воскликнул он гневно. – Но тебе не удастся ввести меня в заблуждение. Я знаю, что пора кончать. Спрашиваю тебя последний раз: признаешь ли ты добровольно свои связи с сатаной? Все свои прегрешения?
– В чем я должна признаваться? – спросила она.
– Опять хочешь меня сбить… Думаешь, тебе это удастся? Нет! Нет!
Он схватил девушку за плечи и перевернул лицом к полу, прижимая ее спину коленями.
Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь не дать накинуть себе петлю на ноги. Она понимала, что об освобождении не может быть и речи. Однако сопротивление затягивало реализацию планов Мюнха и увеличивало шансы на спасение. Увы, это не могло длиться долго. Она чувствовала, как шнур оплетает ей щиколотки, затягивается до боли.
Еще одна попытка сорвать узы, еще один резкий рывок, и она поняла, что дальнейшая борьба бесцельна.
Инквизитор встал. Она слышала над собой его громкое дыхание и чувствовала, как ее охватывает панический страх.
XV
Мюнх отпустил шнур, и тело девушки безвольно упало на ковер. У него в ушах еще звучал ее отчаянный крик.
В кабине стояла мертвая тишина, но ему казалось, что он все еще слышит этот крик, хоть он и старался заглушить его в своем сердце.
Он глядел на неподвижно лежащую Каму, на ее неестественно вывернутые руки, на лицо, опухшее от боли, на посиневшие, судорожно сжатые губы, и его охватил страх.
А если она умерла? Если это был не обморок, а смерть?
Ведь случалось, что ведьмы не выдерживали пыток… Тогда обвиняли палача. Его излишнее рвение или неумение.
Теперь обвинителем, судьей и палачом был он сам.
Но не сознание, что смерть Камы может отяготить его совесть, была причиной тревоги инквизитора. Речь шла о ней самой, о ее душе. Ведь это была единственная цель всего, что он делал, борясь со своим чувством к этой женщине. Если бы сейчас она умерла без чистосердечного раскаяния, без креста святого – это значило бы, что он потерпел поражение. Что победил сатана.
Пораженный этой мыслью, он кинулся к девушке и прижал ухо к ее груди. Он облегченно вздохнул, услышав слабые удары сердца. Значит, еще оставались шансы.
Быстро собрав обрывки одежды с пола, он накрыл ими обнаженное тело девушки и подошел к стойке за водой.
Шепча молитву и сотворив над стаканом знак креста, он окропил лицо девушки и смочил ей губы. Она быстро пришла в себя. Вместе с сознанием возвратилась боль.
Она подняла веки, и глаза ее наполнились ужасом.
– Нет!!!
Она пошевелила головой и застонала от боли.
Он знал, что надо спешить.
– Ты ненавидишь меня? – спросил он тревожно. – Заклинаю, отбрось гордыню и помоги мне изгнать из тела твоего сатану!