Так, может быть, она посланница неба? Эта слабая, окровавленная, падающая от истощения девушка? Почему она не вызвала ангельских заступников, которые обязаны взять ее под защиту? Почему ради него она пошла на такие страдания? Было в этом что-то непонятное, а одновременно прекрасное и страшное.
А чем был он сам? Мечом в руке божьей? Или скорей…
орудием сатаны?. Почему же он не оказался в руках
Владыки Тьмы?
Ни на один из этих вопросов он не находил ответа.
Уже наступила ночь. Становилось все холоднее. Холод болезненно вгрызался в одеревеневшие руки и ноги, охватывал тело.
Порой он забывал о боли. Большей мукой были клубившиеся в голове мысли, этот мучительный диалог с самим собою. Он не мог и не хотел зачеркивать всего, что придавало смысл его жизни, но одновременно понимал, что от его убеждений остаются лишь крохи, обрывки. Это уже не было минутным сомнением, а сознанием, что путь, которым он шел до сих пор, вел… в никуда. Он пытался молиться, но скоро понял, что содержание механически повторяемых слов совершенно не доходит до его сознания.
Девушка с трудом пошевелилась.
– Они уже должны быть здесь… Должны прилететь, –
услышал он ее шепот.
Он почувствовал комок в горле.
– Кто? Кто?! – со страхом и одновременно с надеждой спросил он.
– Они должны нас отыскать. Нас уже должны искать…
Автоматы передали аварийный сигнал… На аэродромах получили… Наверняка получили…
– Я уничтожил… – прошептал он.
– Знаю, но… приборы еще действовали… иначе с нами было бы все кончено… Приборы успели послать сигнал…
А даже если и нет… исчезновение сигнала тоже сигнал…
Нас должны отыскать… Если нас найдут… в течение суток… то спасут. Мод! – крикнула она. – Свет! Свет!
Смотри! Это наверняка они! Я не могу…
Он вскочил, внимательно осмотрелся вокруг, но мрак, окутавший горы, рассеивал только слабый свет Луны.
– Свет… отражение… я вижу… – нервно повторяла она.
– Это Луна…
– Смотри… смотри…
Он отошел на несколько шагов и вскарабкался на выступ скалы. Перед ним маячил в лунном свете изуродованный корпус самолета. Налево был виден темный рваный обрыв ущелья.
Вдруг кровь быстрее заиграла у него в жилах. Над самым краем обрыва он увидел мерно мерцающий красный огонек.
– Есть! Есть огонь! – радостно крикнул он.
Он спустился со скалы и побежал вниз, к Каме.
– Есть огонь! Есть! Я видел!
Он резко схватил ее руку и с ужасом почувствовал, что она холодна как лед. Он прижал ее руку к груди.
– Что ты говоришь? Что? – сонно спросила девушка.
– Есть свет! Я видел!
– Да… Я знала, что они… прилетят… Они нас спасут…
Даже если… мы… замерзнем… Они вернут… нам жизнь…
Жизнь…
– Скажи! Что я должен делать?!
– Я знала, что вы прилетите…
– Кама! Это я! Модест! – с ужасом закричал он. –
Скажи, что делать?
– Модест! Чего ты от меня хочешь? – со страхом прошептала она. – Зачем ты меня мучаешь? Я сказала все. Всю правду…
– Что ты? Что тебе?
– Такова правда. Ты должен понять… Я не могу… ничего… Ничего другого я не скажу… Не скажу… Ты должен понять… Не хочешь мне верить? Почему? Я тебе не лгу…
Нет ада… Нет рая…
Мюнх вскочил с земли и принялся кричать во весь голос. Потом долго прислушивался, но до него долетал только далекий шум ветра в горах.
Он снова призывал на помощь и прислушивался. Еще раз. И еще…
Наконец вернулся к Каме и, подняв ее с земли, двинулся к обрыву.
Вскоре он увидел свет. Свет был как будто выше и ярче.
Модест шел в ту сторону, спускаясь все ниже по камням.
Он сам не заметил, как оказался под обрывом. Красный огонек теперь помигивал вверху, быстро передвигаясь по небу. Модест следил за его движением с сильно бьющимся сердцем и радостной надеждой до тех пор, пока огонек прошел зенит и начал перемещаться к северо-западу.
Теперь уже не надежда, а беспокойство возрастало в нем с каждой минутой. Когда, наконец, красная точка исчезла за вершинами гор, он понял: просто это одно из искусственных небесных тел, вращающихся вокруг Земли, какие уже не раз показывала ему Кама.