Девушка улыбнулась.
– Ты ждешь меня?
– Да. Я здорово устал. Просто не знаю, как уснул.
– Мог хотя бы сказать, что ждешь. Если б я тебя не заметила…
– …то я спал бы в этом кресле до утра, – докончил он, вставая.
Они вышли на улицу. Ночь была холодной. Улица, днем и вечером кипевшая жизнью, сейчас, во время четырехчасового периода ночного отдыха, была почти совершенно пуста. Погасли разноцветные огни, только стены домов, излучающие зеленоватый свет, казалось, имитировали предвечерний сумрак.
Они спустились с главного тротуара на бульвар. Тут было еще темней: аллея тенистых тополей, бегущая по краю бульвара, отгораживала его от огней города. Только в черном зеркале Одры отражались освещенные желтоватым светом нижние этажи высотных зданий на противоположном берегу.
Несколько минут шли молча. Кама заговорила первой:
– Ну, отыскался твой метеорит?
– Нет. Как в воду канул. Ни следа… Словно его вообще не было.
– Он мог испариться…
– Нет, не мог. Замеры, сделанные перед самым падением, когда он был на высоте около трехсот метров, показали, что метеорит имел диаметр около трех метров. Гигант. Разве что замеры были ошибочными…
– Возможно.
– И все равно должен быть какой-то след, – задумался метеоритолог. Правда, с этим объектом были хлопоты с самого начала. Из предварительных вычислений получалось, что его траектория пересечется с поверхностью Земли в районе Северной Атлантики. Однако это было лишь начало. Потом пришли поправочные данные, а за ними следующие, так что точка предполагаемого падения все больше перемещалась на восток. Получалось, что метеорит вместо того, чтобы увеличить, уменьшил скорость. Но это была, пожалуй, ошибка в вычислениях. Впрочем, раздумывать было некогда. Последние данные, которые я получил за две с небольшим минуты до столкновения болида с Землей, говорили, что вероятнее всего точка эта будет находиться в районе Карконоши, а стало быть… в моем секторе. Конечно, о том, чтобы успеть добраться туда раньше метеорита, нечего было и думать. Тогда я связался с обсерваторией на Снежке, чтобы хоть на экране наблюдать явление. Однако оказалось, что плотный туман делает оптические наблюдения невозможными. На то, чтобы разогнать тучи, уже не хватало времени. Пришлось ограничиться радаром и инфракрасными лучами.
– И диаметр метеорита тоже определили так?
– Да. Но результаты наблюдений и замеров оказались на удивление скупыми. Никаких световых или термических эффектов. На пленках нет и следа инфракрасного излучения. Сравнительно больше информации дали радарные замеры. Скорость метеорита упала на последних десятках километров почти до нуля. Что еще удивительней, некоторые данные указывают на горизонтальные перемещения. К сожалению, пункт падения находился за пределами поля видимости станции на Снежке, так что его удалось локализовать только с точностью до трех километров.
Но, наверно, и это неточно. Вдобавок ко всему сразу после падения разразилась адская гроза и еще больше затруднила поиски. Если бы этот бородач мог хоть приблизительно указать место падения.
– К сожалению, вынуждена тебя огорчить: он не видел твоего метеорита.
– Ты уверена? Но ведь он говорил об огне…
– Я провела специальные фантовизионные испытания.
Никакой реакции связи. Он никогда не видел падения какого-либо болида. Со всей этой историей у него нет ничего общего.
– Значит, опять все сначала… – вздохнул Микша. – А я рассчитывал…
Она подала ему руку.
– Не знаю, откуда ты выкопал этого типа, но я тебе благодарна за то, что ты привез его ко мне. Это действительно необычайный случай галлюционального комплекса.
– Я нашел его в лесу. В Карконошах. Я же говорил…
– Ну да. Однако дело в том, что мы до сих пор ничего о нем не знаем. Персонкод он потерял… где-нибудь в лесу.
Но для того чтобы отыскать его сигнал, надо знать, кто этот человек.
– Словом, порочный круг!
– Сегодня утром анализатор из СЛБ снял с него персограмму. Данные мы выслали в Глобинф. Завтра должен прийти ответ.
– Наделал я вам хлопот.
– Не в хлопотах дело. Идентификация – вопрос скорее чисто формальный, и если бы дело сводилось только к этому, можно было бы твоего бородача передать ближайшему управлению СЛБ. Однако это настолько любопытный случай, что мы хотим обязательно задержать незнакомца в институте. Завтра из Варшавы прилетает Гарда.
– Сами не справитесь? Отберут его у тебя!
– Ты не знаешь Гарды, – возразила Кама. – Я проходила у него практику. Четыре года – немалый срок! Это он сделал из меня специалиста. После института я, честно говоря, даже мыслить самостоятельно не умела…