— Так что же я ещё хотел спросить? — начал Тыну Сааре выруливать на новое направление. — Ах да, ты однажды говорил, что представляешь себя иногда самым быстрым бегуном в мире... таким, который доведёт мировой рекорд сразу до девяти с половиной секунд. Это, конечно, шутка... На столько никто сразу мировой рекорд не улучшит. Но если всё-таки говорить серьёзно... Как ты думаешь, возможно ли такое, чтобы какой-нибудь парень из нашей школы тоже установил когда-либо мировой рекорд? Я-то думаю, что в наши дни такое больше невозможно. Где здесь у нас такие условия для тренировок и таблетки для мускулатуры, о которых пишут в журнале «Кехакультуур»? При современном уровне спортивных достижений у нас тут в деревне нет больше никаких шансов, тренируйся хоть по десять часов в день.
Эрни Лудри поджал ноги под себя. Нет, так сидеть было неудобно. Тогда он прилёг на бок на своём конце скамьи. Тоже неудобно! Он ещё попробовал устроиться и так и этак, и наконец протянул:
— По-моему, кое-какие шансы всё же есть. Надо только изобрести что-то новое.
Тыну раскрыл глаза от удивления. Такого ответа он никак не ожидал.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну то, что обычно, изобрести что-нибудь... Ну, придумать какой-нибудь хитрый способ. Новый технический приём или... Ну, как например, придумали прыгать в высоту способом «флопп».
Теперь Тыну понял. «Флоппом» и они пробовали прыгать на уроках физкультуры. Теперь всюду прыгают «флоппом». Тыну вспомнил недавно прочитанную книгу «Сюрпризы Олимпийских игр». Как же звали того парня, который первым стал прыгать, повернувшись к планке спиной? Фос... Фус... Он никак не мог вспомнить. Почему-то это испортило Тыну настроение.
— В прыжках в высоту больше уже ничего не изобретёшь, — сказал он хмуро. — Конечно, если, скажем, не начнёшь отталкиваться обеими ногами. Прыгали уже по-всякому — боком к планке, животом, спиной — всё перепробовали.
— Если не в прыжках в высоту, то в чём-нибудь другом, — сказал Эрни с прежним спокойствием. — В толкании ядра... в метании молота... в метании копья... Наверняка ещё есть какие-нибудь неоткрытые способы, ведь не может быть, чтобы всё уже изобрели.
Некоторое время оба молчали. Тыну грыз сорванную возле скамьи травинку. Эрни большим пальцем правой ноги проковыривал бороздку между пучками травы. На этом большом пальце был крепкий ноготь, им хорошо было ковырять. Только пришлось сбросить с ноги сандалию.
— Вот так история... — пробормотал наконец Тыну Сааре. — Тысячи людей... да что там тысячи... сотни тысяч каждый день занимаются спортом. Если бы можно было изобрести что-нибудь новенькое, так давно уже изобрели бы.
— Наверное, эти тысячи думают так же, как ты. — Уголки губ Эрни приподнялись. — Считают, что нет, и не ищут.
Они помолчали на этот раз ещё дольше. Тыну провожал взглядом скользящий по небу самолёт. Эрни энергично ковырял большим пальцем ноги землю, посыпанную толчёным кирпичом. Выковырял камушек с зазубринами по краям. Эрни изучал его так внимательно, словно имел дело с редкой археологической находкой.
— Наверное, эти тысячи думают так же, как и ты, — продолжил вдруг разговор Эрни. — Пусть всё будет по-старому. Ядро будем толкать, как когда-то толкали, молот и диск будем крутить, как и прежде крутили. А может быть, надо бы как раз наоборот? Может быть, надо метать диск вращаясь, как при метании молота, а копьё метать, как мечут диск?
Глаза Тыну Сааре весело заблестели: ишь чего Лудри захотел! Совсем дурачком прикидывается.
— Интересно, как это ты будешь метать диск, вращаясь, словно метатель молота? — спросил он елейным голосом. — Ведь у диска вроде бы нет ручки на проволоке?
— Если нельзя, как молот, то можно как-нибудь иначе, — упрямствовал Лудри. — Вспомни-ка, при установлении нынешнего рекорда в толкании ядра разгон для толчка делали вращаясь, словно при метании диска.
Тыну осталось лишь пожевать губами. Зря он хотел посмеяться над рассуждениями Лудри. Друг-то прав. Действительно, мировой рекорд в толкании ядра был установлен с помощью нового приёма, как же он забыл об этом! Тыну даже вспомнил фамилию рекордсмена. Барышников. Александр Барышников! Ленинградский спортсмен. И уж если рекорд в толкании ядра установлен с помощью способа, напоминающего метание диска, почему же тогда в метании копья не может быть ещё какого-нибудь неоткрытого секрета? Или в прыжках с шестом? И кто знает в чём ещё! В словах Лудри на сей раз было зерно истины, ничего не скажешь. Приятель заслуживал одобрения.
— Слышь, Эрни, — решил похвалить его Тыну. — Так ты можешь многого достичь. Пожалуй, схлопочешь ещё медаль из брюквы. Толчок ядра способом «танго». Изобрёл Эрни Лудри! — И Тыну хихикнул.
Эрни засмеялся вместе с Тыну.
— Толчки и метания — это не для меня. Там надо фигуру помощнее. Если мне и дадут медаль, то за прыжки в длину.
У Тыну враз пропала охота смеяться. Он бросил на соседа по парте изучающий взгляд. Почему это Эрни так сказал? До сих пор Эрни особо не отличался в прыжках в длину. Он ни на сантиметр дальше Тыну не прыгнул. Как же он теперь надеется получить медаль? Уж не изобрёл ли приятель Лудри какой-нибудь приём? Маловероятно, но поди знай. Тыну просто не мог терпеть, ему надо было сразу же узнать.
— Послушай, — стал допытываться Тыну, — уж не изобрёл ли ты чего-нибудь в прыжках в длину?
— Может и изобрёл, — протянул Эрни. И какая-то особенная хитроватая улыбка уколола Тыну, как остриё ножа.
Больше не стоит допытываться, настолько-то у Тыну хватило ума. Надо перевести разговор совсем на другое, потолковать о погоде и мировых проблемах, показать всем своим видом, что ему безразлично, какие приёмы выдумал Лудри.
— Вроде бы похолодало, — переменил тему Тыну. — К дождю, что ли? — Погода всегда выручает. О погоде всегда можно что-нибудь сказать. — Дождь нужен точно... — собрался Тыну плести дальше, но тут Эрни всем телом повернулся к нему.
— Слушай... рановато вроде бы ещё об этом говорить... ну да ладно, ведь соседи по парте. Кое-что и впрямь изобретено. Странно, что никто раньше до этого не додумался. Знаешь, что я придумал? Удлинить прыжок с помощью рук.
Тыну уставился на приятеля, раскрыв рот и вылупив глаза. До сих пор, однако, все старались удлинить прыжок лишь за счёт более сильного толчка ногами. Теперь вдруг Эрни похваляется использовать для этого руки. Интересно, как? Уж не собирается ли он брать разбег на четвереньках?
Такого намерения у Эрни всё же не было.
— Понимаешь, — объяснял он. — Разбегаться я буду как обычно все разбегались до сих пор. Но как только я оттолкнусь от толчкового бруса, я вытяну руки и начну махать ими.
Тыну прищурился, поковырял пальцем в ухе. Он словно хотел убедиться, его ли это уши слышат слова Эрни, его ли глаза видят раскрасневшееся лицо Эрни Лудри. Глаза были его собственные и уши тоже, но всё равно Тыну не мог вообразить себе, как же выглядит этот новомодный прыжок Эрни.
— И как же ты... собираешься махать руками?
Лудри раскинул руки.
— Да тут других возможностей и нет. Только вверх-вниз. Как птицы крыльями.
— Вверх-вниз. Как птицы крыльями, — растерянно повторил Тыну.
— Точно, — подтвердил Лудри радостно. — Глядя на птиц, я это и придумал.
Теперь Тыну Сааре картина была ясна. Действительно, просто. Маши себе руками и взмывай в воздух. Только ведь человек — не птица, чтобы подняться в воздух, не говоря уже о том, чтобы полететь.
— Знаешь, Эрни, — возразил Тыну. — Это у тебя ведь только общие намётки. Ты забываешь, что у птицы-то крылья, а у тебя нет. Взмахивая руками, никто не может подняться в воздух.
Ничего не могло поколебать Эрни.
— Да ведь я, взмахивая руками, и не собираюсь подниматься в воздух. Я взлечу, как и все обычно, силой толчка. Но я рассчитал, что взмахи рук помогут мне лишь чуть-чуть дольше продержаться в полёте. Как раз настолько, чтобы прыжок получился длиннее. — И согнав щелчком с колена кровожадного овода, Эрни принялся продолжать свои земляные работы с таким спокойствием, словно он уже совершил этот длинный прыжок.
Между бровями Тыну пролегла лёгкая складка.