- Оставайтесь с вещами, - радостно обернулся он к Губе. – Девочка наша нашлась!
- Я уже понял, - буркнул тот, не проявляя абсолютно никаких эмоций.
«Опять эта чёртова баба. Как неплохо было втроём в мужской компании, пусть и с недругами. Теперь снова нянькайся с ней как с куклой – весь путь задерживать будет…».
- Вскипятите воду! – крикнул Семён на ходу, уже спускаясь вниз и не замечая досады фотографа. – Немедленно!
Губа нехотя принялся хлопотать у костра, поглядывая вниз, как Саша скрылся в лесу, а вслед за ним и их новый начальник, чтоб, мать их всех, черви пожрали, особенно его – этого Семёна. С сосунком и с девкой он как-нибудь позже управится без проблем. Хотя, стоп! Рано ещё. Пусть сначала этот новоявленный начальник экспедиции выведет их к границе купола. Черви подождут.
…Через несколько минут он увидел внизу три счастливые фигуры.
********
Вечером они сидели у костра.
Радость первой встречи сменилась горечью гибели Василия Михайловича. Люда была отважной девушкой и перенесла трагическое известие стойко, как и подобало приёмной дочери профессора. Все ожидали от неё истерики, когда Семён объявил ей страшную новость и неутешительное положение вещей на текущий момент, но девушка показала свой геройский характер.
Люда рассказала всё, что помнила.
Наступила пауза. Каждый переживал рассказ Люды по-своему. Саша гладил девушку по голове и мечтательно смотрел на звёзды, представляя их будущую счастливую семейную жизнь. Семён ворошил палкой угли в костре и задумчиво смотрел на огонь, анализируя в уме только что прослушанный рассказ его подруги. Он понимал, что все ждут от него хоть какой-нибудь вразумительной ремарки или более-менее научного объяснения происшедшему с девушкой.
- Как думаешь, Сёма, тот Ерёма, что оказался Игорем, был точно тем же, что и у Саши на Курской дуге и у дяди Васи в штабе маршала Нея? Это он один путешествует из эпохи в эпоху, или его разные ипостаси?
- Ты имеешь в виду, что он – это одна общая сущность в виде лётчика, а образы в разных временах – это некие телесные оболочки, живущие в своём времени?
- Что-то в этом роде, - неуверенно подтвердила девушка. – У Саши в 1943-м году он был самим собой; у дяди Васи в 1812-м уже курьером императора; у меня в 1223-м – ратным воином князя Ярослава Всеволодовича. Кто эти лётчики на самом деле, или, точнее – кто те люди, живущие каждый в своём времени?
Семён надолго задумался и, подкидывая ветки в костёр, отхлебнул кофе, который Люда сварила в честь их встречи. Теперь беречь его не имело смысла: любимый напиток Василия Михайловича отныне принадлежал всей команде, и они хотели его поскорее выпить, чтобы лишний раз он не напоминал о трагедии.
Так и сидели они до самой глубокой ночи у тлеющего костра. Спать не хотелось. Радость встречи и печаль за профессора перемешивались между собой, а они всё говорили и говорили.
Однако у Губы были совсем иные планы…
********
Воняло мочой и гнилыми яйцами. Этой ночью Губа спал в кустах, отдельно от остальных членов команды, и обмочился прямо под себя в спальный мешок. Ему снились кошмары.
Уйдя вчера вечером с ружьём проверять капканы, он уже знал, что будет делать дальше. В группе он чужой. Ну, что ж…тем хуже для них.
Вернувшись к костру, он, якобы в знак примирения положил у ног Люды тушку дикого зайца из капкана и вызвался дежурить этой ночью первым. Никто ничего не заподозрил. Зайца освежевали и оставили на утро, чтобы, позавтракав, тут же выдвинуться в путь: как говорил Семён – бежать из этого чертового треугольника без оглядки.
Когда все уснули, фотограф, собрав необходимое и захватив патроны, покинул лагерь.
Отдаляясь и путая следы, он, тем не менее, знал их дальнейший разработанный маршрут, и был уверен, что не потеряет их след все оставшиеся дни. Он будет продвигаться сзади вслед за ними по их же собственным следам. Всё просто. Костёр разводить будет днём, подальше от них, чтобы не обнаруживать своего присутствия, а затем догонять их – благо с ними баба, и идти быстро они не смогут.
Таковы были его планы.
Потом он уснул под утро и ему снились кошмары - от этого, собственно говоря, и обмочился. Проснулся от запаха и мокрого мешка.
Даже сейчас, пытаясь вспомнить, он покрывался мурашками, и дрожь пробирала всё его тело. Какие-то образы чудовищных монстров, какие-то сгустки щупалец, проникающие в его сущность, и…этот голос.
Губа вспомнил его, и едва не выронил кружку из рук. Голос казался знакомым, словно он его когда-то уже слышал. Надо полагать, этот голос разговаривал с ним во сне. Нужно вспомнить – о чём именно…