Семён тоже пытался просунуть руку сквозь дрожавшую от вибрации прозрачную субстанцию, даже пробовал с разбегу прорваться наружу, но каждый раз мягко отбрасывался назад неведомой силой, словно мячик от колыхавшегося надувного матраса. Раз прыгнул, два прыгнул, поднял с земли толстую заострённую ветку и попытался проткнуть – всё бесполезно; ветка натыкалась на невидимое препятствие, а желеобразная масса только колыхалась подобно холодцу в тарелке, и через секунду-другую приобретала первоначальную форму.
- Вот что, Сёма… давай разойдёмся вдоль этой стены и прощупаем её хотя бы с пару километров – ты в одну сторону, я в другую, по километру на каждого. Будем кричать друг другу и так же продолжать звать Сашу. Ружья у нас есть. Сколько у тебя ракет осталось?
- Четыре.
- У меня тоже. Попытаемся нащупать хоть какой-либо пробел в этой стене. Какую-нибудь дыру, прореху или что там ещё применимо к ней… Одним словом, что-то похожее на выход. Спустя час, когда уже не будем слышать друг друга, выпустим по ракете, чтоб знать, что всё в порядке, и если эта субстанция сплошная и ничего не изменилось, вернёмся сюда назад. Согласен?
- Конечно. А в случае опасности – выстрел в воздух из ружья. Тогда бросаемся друг к другу.
- Да. В любом случае, придётся возвращаться затем в лагерь, даже если не найдём Сашу; там же Людочка с этим Губой. А я ему уже не особенно-то и доверяю.
Василий Михайлович подмигнул, делая пробный шаг в сторону своего обхода:
- Минифотоаппарат видел у него? С микроплёнкой…
- Нет, - с удивлением поднял брови Семён.
- А я видел. Хоть он его и прячет. К слову, это теперь наша единственная уцелевшая после грозы камера. На неё мы должны снимать все доказательства аномалий, которые будут с нами происходить. В противном случае нам просто не поверят. Луну и спираль мы уже прозевали, но уверен, это только начало. Вернёмся в лагерь, я потребую миникамеру в общее пользование. Ты мне поможешь?
- Не сомневайтесь,- хмуро ответил Семён и, вскинув винтовки на плечи, оба друга, согласно уговору, начали расходиться в разные стороны вдоль прозрачной стены.
- Как там дела? – перекрикивались они, пока позволяли голосовые связки.
- Чувствую какое-то электричество в воздухе. Руки и ноги покалывают…
- Я тоже чувствую нечто подобное. Странные ощущения… к чему бы это?
Голоса всё удалялись, пока не пропали вовсе. Дальше продвигались молча, поскольку докричаться друг до друга уже не представлялось возможным.
Семён шёл вдоль границы сферы и держал постоянно руку на поверхности – гладкой как стекло и немного податливой под его нажимами. Временами он поглядывал на часы, и в который уже раз удивлялся: они у него были не на батарейках. Они были механические. Но, как и рации, как и компасы, они также вышли из строя, а ведь он заводил их вчера вечером. Впрочем, подумал он, после спирали и пульсирующей в небе луны можно было ожидать чего угодно. Механика, так механика. Чёрт их знает эти магнитные поля, да ещё и в аномальной зоне. По его подсчётам можно было уже возвращаться назад – километр он точно осилил. Материал субстанции шёл сплошным слоем без каких-либо изъянов. Сквозь него видны были деревья, ручьи, болота, но дотянуться до них не представлялось никакой возможности.
Тут всё и произошло…
********
Василий Михайлович, выпустив час назад ракету и увидев ответную, уже подходил к месту встречи: он также не обнаружил ничего похожего на то, как им выбраться из этого замкнутого, по всей видимости, пространства. Сквозь преграду были видны начинающиеся холмы перед подножием хребта, ручьи, деревья, не тронутые ураганом, птицы, парящие в небе; сразу рядом – протяни, казалось руку, – и на соседнем дереве за невидимой преградой прыгает белка, а чуть дальше пробежал бурундук. Профессор уже догадался, что ураган промчался только внутри купола. Снаружи природа и не думала буйствовать: всё жило, ползало, летало.
И тем более теперь было странным, что наклонившись над очередным вывороченным кустом в надежде обнаружить источник природного магнетизма, он внезапно от неожиданности отпрянул. Странность заключалась в том, что на него с земли… смотрели глаза.
Огромные, величиной с чайные блюдца, с неподвижными зрачками, плоские, зелёные, сливающиеся своим цветом с травой и немигающие – они смотрели прямо на него и наблюдали за ним с осмысленным интересом.