- В Америке? Я не собираюсь надолго здесь задерживаться!
- Но пока ты здесь! – жестко отрезал Владимир, - и тебе нужно продолжать учиться.
Со звоном я отбросила вилку на тарелку и поднялась.
- Сядь обратно, - тихо, но властно велел он.
- Нет!
- Я сказал тебе сесть обратно, - голос уже прозвучал угрожающе, но я не двинулась с места, как и не предприняла ни малейшей попытки вернуться обратно за стол.
- А я сказала «нет»!
И тут поднялся Владимир, и оказался рядом со мной так стремительно, что я не успела и пискнуть. Грубо схватив за руку, он притянул меня к себе, и тело обдало жаром. Захлопав глазами, от страха и от головокружительной близости с ним, раскрыла рот, но тут же его захлопнула.
- Пусти, - сквозь зубы зашипела я.
Его губы скривились в усмешке, и вместо того чтобы отпустить притянул еще ближе. Готова поклясться в этот момент я ощутила каждую клеточку его тела, и задрожала от этого точно в лихорадке. Владимир окинул взглядом все мое лицо, едва заметно задержавшись на полураскрытых губах. Провел по ним пальцем, еще больше раскрывая, оттягиваю нижнюю губу вниз. Мое сердце стучало с бешеной силой, готовое выпрыгнуть, разорвав грудь.
- Я так и думал, - сказа он тихо, словно самому себе, и выпустив, грубо усадил обратно за стол, - ешь! – наклонился к уху, и прошептал, - или я накормлю тебя сам.
Сглотнув, медленно потянулась за вилкой, уставилась перед собой, уткнувшись взглядом в тарелку. Что это было? Вопросы грохотали в моей голове. О чем он говорил? Неужели понял? С опаской подняла глаза, и встретившись с его холодными, поняла. Знает.
-9-
Жар продолжал охватывать с ног до головы. Было жутко неуютно, даже страшно. Что он теперь станет делать? Неужели отошлет домой, решив, что со мной слишком много возни? Я вдруг поняла, что совершенно этого не хочу. Не хочу уезжать от него. Этот мужчина, пусть так мало знакомый мне, притягивал магнитом, и я не хотела, чтобы он думал обо мне как о лишнем грузе.
Владимир медленно отошел, и снова сел напротив. Это вызвало волну облегчения, и я снова смогла вздохнуть свободно. Чувство морального подавления постепенно уходило, оставляя лишь ощущение неудовлетворенности. Мои губы горели, после прикосновений его рук, они хотели больше, но не могли получить. Никогда прежде я не испытывала столь много всепоглощающих эмоций, направленных только на одного человека. Неуверенно ковыряясь вилкой в еде, я сидела и думала, от чего с ним всегда так сложно. И когда услышала его короткий вздох, снова осмелилась поднять глаза.
- Сколько тебе лет? – спросил он.
- Восемнадцать, - глухо ответила я.
- Уже взрослая девушка, - Владимир поморщился, а я нахмурилась, не совсем понимая, к чему он сейчас ведет. – Я могу пока закрыть глаза на твое буйное поведение, не достойное зрелого человека, ссылаясь на усталость после трудного перелета и смену часовых поясов. Но, в следующий раз, клянусь – я перекину тебя через колено, и твоя юная задница будет гореть огнем, а затем поставлю в угол и заставлю стоять там, на коленях, пока ты не поймешь, как следует себя вести.
Должно быть мой подбородок только что упал вниз, неприлично раскрыв рот, потому что Владимир потянулся через весь стол, и коснувшись его пальцами захлопнул так, что клацнули зубы.
- Все что с тобой происходит Кира, это последствия твоих действий, - продолжил он, медленно убивая своим взглядом, - не моя вина, что ты оказалась здесь, и не моя вина, что тебе пока рано возвращаться домой. Верно?
Немного подумав, я молча кивнула, и Владимир, увидев это, удосужился смягчить тон. Никто и никогда не разговаривал со мной так. И тем более никто не угрожал в серьез физической расправой. Неужели он, в самом деле, делает все эти мерзости, о которых я читала в интернете? Эти мысли ужасали и… притягивали к нему еще больше, учащая сердцебиение, и заставляя внутри что-то будоражить, и томительно ожидать. От самого Владимира всегда исходило чем-то темным, порочным, это я замечала и раньше, но сейчас все эти испытываемые мной эмоции переходили на новый уровень.
- И моя вина, что я согласился на эту глупую авантюру, заранее зная, что ничего хорошего из этого не выйдет, - задумчиво проговорил он, - Ты же понимаешь, какой ужасной парой мы можем быть?
Парой? Его слова снова вводят в ступор. Почему он всегда говорит так двусмысленно?