И Прайд знал это. Он управлял ею, ласкал ее тело так же уверенно, как несколькими минутами раньше, в гневе, связывал его. И Габриэль, страстная, независимая, импульсивная Габриэль таяла под его руками, как воск.
Натаниэль прижал ее к себе – грубое полотно его рубашки царапало ее нежную кожу. И тут он поцеловал ее. Поцелуй был жестким и властным, его язык глубоко проник в ее рот. Графиня, обессилев, откинула голову назад, изогнулась под его руками, как ива на ветру.
Не прерывая поцелуя, Прайд опустил девушку на пол. Ее кожа обрела необычайную чувствительность, каждая клеточка ее тела жаждала его прикосновений.
Но вот поцелуй закончился. Встав на колени возле Габриэль, Прайд стал ласкать ее груди, соски.
Глаза их встретились, и впервые за эту ночь Натаниэль улыбнулся. Он расстегнул свой пояс, и его восставшая плоть вырвалась наружу.
– Подойди поближе, – прошептала Габриэль, протягивая к нему руки.
Прайд слегка приподнял Габриэль, и она стала губами и языком ласкать его. Натаниэль закинул голову назад, ему не удалось сдержать стонов удовольствия.
Казалось, время остановилось. Они ласкали, обнимали, целовали друг друга, и, когда эта сладкая пытка стала невыносимой, он вошел в нее. Габриэль обвилась своим телом вокруг него, стараясь прижаться к Натаниэлю как можно сильнее.
Но Прайд не спешил. Медленными, очень медленными движениями он входил в нее все глубже и глубже. Он смотрел на графиню – в его глазах опять появился хищный огонь, на губах заиграла легкая усмешка победителя.
Габриэль замерла. Она не могла больше терпеть, и, когда Прайд понял, что возбуждение ее достигло апогея, его движения стали быстрыми и резкими.
Их тела слились воедино, в единый ритм бешеной любовной пляски. И когда его плоть взорвалась в ее лоне обжигающим огнем, они вместе закричали, празднуя победу любви.
– О Господи! – спустя вечность выдохнул Прайд. Его дыхание все еще было прерывистым. – Что это было?
– La petite mort.[5]
Габриэль, едва могла говорить. Натаниэль слабо улыбнулся:
– Французский язык очень точен.
Он откатился в сторону, лег на живот и уткнул лоб в сложенные руки. Сердце его понемногу успокаивалось, дыхание замедлялось.
Габриэль с трудом приподнялась и села, мигая, глядя на залитый лунным светом сеновал. Ее разорванная сорочка лежала на куче соломы.
– Похоже, мне придется бежать через двор нагишом. Зачем ты это сделал?
– Бог его знает, – ответил Прайд, садясь рядом с ней. – В тебе есть что-то дьявольское.
Натаниэль взял ее плащ и бережно закутал девушку. Ее кожа была влажной.
– Ты простудишься, – сказал он.
– Сомневаюсь, – улыбаясь, ответила она, но потом поежилась. – Впрочем, сейчас только март.
– Мне всегда казалось, что я здравомыслящий человек, – заговорил Прайд. – А теперь у меня такое чувство, словно я направляюсь в Бедлам[6]. Вставай.
Натаниэль помог ей встать и взял ее лицо ладонями.
– И ведет меня за собой распутная разбойница! – продолжал он. – Черт, что же мне делать с тобой, Габриэль?
– Похоже, в эту ночь ты сделал все, что мог, – ехидно заметила она. – Ты поборол меня, связал, заткнул рот, а затем доставил невероятное удовольствие. Чего же еще ты хочешь?
Натаниэль насмешливо усмехнулся:
– Ты невыносимая женщина, простому смертному с тобой не совладать. А теперь ступай в свою теплую спальню.
Прайд запахнул полы у нее на груди.
– Иди отсюда, быстро!
С этими словами он подтолкнул графиню к лестнице.
– Я надеялась, ты будешь повежливей, – проворчала Габриэль, повинуясь его руке. – Правда, не представляю себе, как бы у тебя это получилось – в эту ночь ты превзошел себя в своей грубости.
Графиня ступила на приставленную к люку лестницу, усмехнулась и стала медленно спускаться.
Лорд Прайд постоял у окна, глядя, как она бежит через двор, а затем входит в дверь гостиницы.
Как могло случиться, что такая страстная, такая желанная для него женщина была предательницей? И почему он терял разум, находясь рядом с ней, когда ее тело становилось частью его тела?
Натаниэль и раньше задавал себе эти вопросы, но, как и прежде, не мог дать на них ответа.
Глава 17
– Так шеф тайных агентов в Париже? – изумленно спросил Талейран.
Его рука, держащая бутылку над двумя хрустальными бокалами, застыла в воздухе. Это было вовсе не похоже на министра иностранных дел Франции, который вообще крайне редко казался удивленным.
– Именно так.
Габриэль, приехавшая к Талейрану в дом на улице д'Анжу, развязала ленты своей шляпы и бросила ее на обитую кожей кушетку. Затем она взглянула на себя б зеркало, висевшеенад камином, и заколола выбившуюся прядь волос.
– Где? – поинтересовался Талейран, протягивая графине бокал с бургундским.
– Благодарю.
Габриэль с улыбкой взяла бокал с вином и вдохнула его аромат.
– Не знаю, где он, – честно добавила она. – Он не сказал мне. Ядолжна ждать, когда он со мной свяжется.
– Осторожный человек, как я и думал, – задумчиво кивнул Талейран. – Из твоего письма я заключил, что существует какая-то связь… – тут министр красноречиво помолчал, – между тобой и лордом Прайдом.
Габриэль отпила вина. Как он мог догадаться? Ей казалось, что ее послание абсолютно лишено каких бы то ни было эмоций. Но Талейран всегда умел понять всю подноготную, и не имело никакого смысла заговаривать ему зубы.
– Да, – согласилась она. – По сути, даже нечто большее.
– Ясно.
Министр иностранных дел оглядел ее опытным взглядом знатока женщин.
– Страсть овладевает тобой, – заключил он. – Так всегда и было. Ты была точно такой же после встреч с Гийомом.
Габриэль сумела твердо выдержать его взгляд.
– Да, кое в чем наши отношения похожи на те, что были у меня с Гийомом.
– Оба они – шефы тайных агентов. Точнее, Гийом был шефом тайных агентов, – поправился Талейран. И сухо добавил: – Похоже, сама судьба приводит тебя к таким людям, mon enfant.[7]
– Вы мой учитель, так чему же тут удивляться?
Талейран рассмеялся:
– А ты за словом в карман не лезешь! Интересно, как лорд Прайд относится к этому?
Габриэль решила, что на этот вопрос ответа не требуется.
– Ну-с, и как же эти ваши отношения сочетаются с делом, которое тебе поручено? – безразличным тоном заметил министр, переходя к интересующей его теме.
– Прайд в ответе за смерть Гийома, – проговорила графиня. – Я не могу забыть этого, несмотря на… – Она пожала плечами. – Несмотря на физическое влечение. Наши отношения именно такие, ничего больше.
Министр почесал подбородок.
– Хорошо. Надеюсь, мы правильно понимаем друг друга, ma fille[8]. Так ты хочешь сказать, что, несмотря на физическое влечение, существующее между вами, ты по-прежнему желаешь отомстить за смерть Гийома?
Габриэль подошла к камину и стала смотреть на огонь. В языках пламени ей виделось лицо Гийома. Он смеялся, его глаза были такими живыми…
– Да, – тихо промолвила она, как бы разговаривая с собой. – Я использую его, сэр, именно так, как вы пожелаете.
Талейран кивнул:
– Слишком много поставлено на карту. Слишком много, чтобы просто принести это в жертву слепой страсти.
– Понимаю.
Раздался стук в дверь. Через секунду в комнату вошел лакей, чтобы зажечь свечи, опустить тяжелые шторы и подбросить дров в камин.
Талейран и Габриэль молчали, пока слуга двигался по комнате. Министр смотрел на вино в своем бокале, как будто он надеялся там найти ответы на волнующие его вопросы.
– Ты, наверное, устала с дороги, – заметил он, как только лакей, закончив свои дела, вышел из комнаты. – Почему бы тебе не отдохнуть? К тому же я уверен, что Катрин не терпится тебя увидеть.
– Да, – согласилась Габриэль и немедленно поднялась. – Очень рада, что вы уже в Париже. Мне нелегко разобраться во всех этих делах одной, без вашего совета.
6
Бедлам – хаос, неразбериха, «сумасшедший дом» – по названию дома для умалишенных в Лондоне, первонач. больницы имени Марии Вифлеемской