Девушка забралась в карету, взяла отяжелевшего от усталости мальчика, усадила его на сиденье рядом с собой. Затем его отец тоже забрался в экипаж и закрыл за собой дверцу.
– Когда и где, черт тебя возьми, ты научилась так разговаривать? – спросил Натаниэль, когда карета рванула вперед.
Глаза графини сверкнули в темноте:
– Я всегда мечтала быть актрисой.
Натаниэль откинулся на подушки, закрыл глаза и пробормотал:
– Разбойница… Сущая разбойница…
Габриэль в ответ лишь усмехнулась.
Графиня укачивала Джейка. Мальчик, по обыкновению, засыпая, сунул в рот большой палец. Его убаюкивало равномерное движение кареты, и он чувствовал: папа и Габриэль повеселели, страха и напряжения больше не было. А когда графиня и папа не сердились друг на друга, на душе у Джейка становилось тепло и легко, и он чувствовал себя счастливым. К тому же папа улыбался – той особенной и редкой улыбкой, которая появлялась на его лице, только когда он разговаривал с Габриэль.
На площади Пигаль карета остановилась. Габриэль спрыгнула на землю и развязно сообщила вознице, что заплатит ее спутник, который – тут графиня многозначительно подмигнула кучеру – отстегнет ему на чай сколько угодно.
Натаниэль, не прекословя, заплатил за проезд и дал кучеру приличные чаевые.
На ярко освещенной площади было много людей. На каждом углу стояли предлагавшие себя проститутки. Их потенциальные клиенты, завсегдатаи этих мест, лениво прохаживались взад-вперед, оглядывая шлюх с ног до головы. Прайд взглянул на Джейка. Казалось, мальчик ничего не замечает вокруг; его голова все время опускалась вниз, веки то и дело закрывались от усталости.
– Сюда, – скомандовала Габриэль.
Графиня де Бокер взяла лорда под руку. Ее плащ распахнулся на груди, открывая безобразно вульгарное платье. Только ее красиво уложенные волосы никак не вязались с костюмом шлюхи.
Впрочем, платье было что надо, как и вся одежда Габриэль, заметил про себя Прайд.
Тем временем графиня провела их через площадь, и они устремились в какую-то узенькую улочку. Над всеми дверями и в некоторых окнах горели красные фонари. У дверей в развязных позах, приподняв юбки, стояли женщины. Другие сидели на подоконниках и более чем смело демонстрировали свои прелести.
Габриэль остановилась у довольно приличного заведения. Во всяком случае, фонарь горел над закрытой дверью, окна были прикрыты ставнями, и проститутки не так откровенно, как в других местах, зазывали клиентов.
– А это что за место? – спросил Натаниэль, когда графиня тихонько постучала в дверь.
– Здешняя мадам в прошлом была нянькой Жюльена, а потом сменила профессию. Он всегда поддерживал с ней связь, поэтому и сам Жюльен, и его армейские друзья всегда назначали здесь свидания и встречались с любовницами. Мадам очень услужлива и осторожна. К тому же принимая гостей вроде нас, она получает отличный приработок.
«Жюльен – это, конечно, ее любовник», – подумал Натаниэль. Дверь тем временем со скрипом приотворилась, но до конца ее не открыли, оставив лишь узкую щель, в которую кто-то наблюдал за ними.
Как Габриэль де Бокер могла попасть в это место?
Лорд Прайд завороженно смотрел, как графиня приветливо помахала рукой, а затем сложила в кольцо большой и безымянный пальцы и показала этот знак тому, кто стоял за дверью.
Дверь распахнулась. Их взору предстала невероятной толщины женщина в шелковом полосатом платье и кружевном чепце на седых волосах.
Хозяйка деловито приветствовала Габриэль. Видно было, что они старые знакомые. Затем мадам цепко оглядела Натаниэля, что страшно подействовало ему на нервы. Увидев Джейка, она запричитала:
– Oh, le pauvre petit![15]
Она прижала оторопевшего мальчика к своему огромному животу, внимательно прислушиваясь к словам Габриэль, которая попросила две смежные комнаты. Видно было, что хозяйка мгновенно подсчитала, сколько она за это получит.
Затем она кивнула и назвала сумму, которая лорду Прайду показалась просто грабительской. Графиня же, не моргнув глазом, задрала, как это делали все дамы легкого поведения, юбки и вытащила из-за подвязки пачку банкнот, отсчитала необходимое количество, а остальное засунула на прежнее место. Затем Габриэль душевно поблагодарила мадам и с улыбкой повернулась к лорду.
– Ну вот, все улажено, – произнесла она. – Джейк ляжет в маленькой комнате, а мы… мы могли бы…
– Да, мы могли бы, – сухо согласился он.
– Дело в том, что в домах, подобных этому, только такими вещами и занимаются, – заметила девушка. – Ох! – вдруг ахнула она. – Да ты, пожалуй, никогда не бывал в таких местах!
– Ну, погоди у меня! – яростно прошептал Прайд.
– Не уверена, что я смогу подождать, – ехидно произнесла она, проведя язычком по губам.
Затем Габриэль направилась вслед за мадам вверх по лестнице.
Из-за закрытых дверей доносилась музыка – кто-то играл на фортепьяно. «Смех, шепот, крики – праздничная суета карнавала», – подумал про себя Прайд. Судя по всему, это был более приличный бордель, чем те, что они видели на площади. Полы были чистыми, стены выкрашены свежей краской. Украшения отличались даже определенной для такого места изысканностью. И две комнаты, в которые привела их хозяйка, были чистыми и аккуратно прибранными. Лишь украшения были, пожалуй, чуть более пестрыми, чем в коридоре. В камине пылал огонь; рядом с ним лежало много дров.
– Вам понадобится что-нибудь? – спросила хозяйка у Габриэль. – Например, молока мальчику?
– Молока и хлеба ребенку, – заказала графиня. – А нам – шампанского и устриц.
– Comme d'habitude[16]. – Мадам понимающе кивнула.
«Как обычно?! Интересно, как часто графиня де Бокер угощалась в этом заведении устрицами вместе со своим любовником? Был ли он тайным агентом, как и сам лорд? Муж – это просто удобное прикрытие? И история о его смерти была выдумана специально для того, чтобы ей проще было втереться в доверие к шефу английских тайных агентов?»
– Помоги мне уложить Джейка.
Габриэль прервала мысли Прайда, и он вынужден был до поры до времени оставить свои вопросы при себе. У них еще будет время поговорить обо всем.
Джейк, засыпая на ходу, дал себя раздеть и вымыть. Комната была теплой и уютной, кровать застлана красным шелковым покрывалом. Тяжелый цветочный запах, стоявший в комнате, не был неприятным, но щекотал ноздри мальчика. Натаниэль нашел ночную рубашку, натянул ее на Джейка и уложил в кровать.
Хлеб и молоко были почти такими же, как те, что давала ему няня. Когда Джейк пролил немного молока на подбородок, папа вытер его салфеткой.
Мальчику стало тепло, хорошо, и, нырнув под одеяло, он свернулся калачиком. Габби улыбалась, папа тоже был в хорошем настроении. Казалось, они сейчас рассмеются. Джейк подумал, что больше всего на свете ему бы хотелось, чтобы они трое никогда не расставались и всегда были вместе. Глаза его закрылись.
Натаниэль наблюдал, как его сын заснул. Прайд подумал, что впервые с тех пор, как они покинули Берли-Мэнор, Джейк спит в нормальной кровати. Он поужинал привычной для себя едой, и взрослые поцеловали его на ночь – все, как обычно.
Прайд нагнулся, подкрутил фитиль масляной лампы, чтобы свет горел не так ярко, а затем еще раз поцеловал Джейка и погладил его кудрявые, мягкие волосы. Мальчик приоткрыл сонные глаза, бессмысленно посмотрел на отца и заснул крепким сном. Совсем как Элен… И его появление на свет стоило Элен жизни. Но это не была вина Джейка. В смерти своей жены был виноват лорд Прайд.
Натаниэль., выпрямившись, смотрел на спящего сына и думал о своей вине. Уже почти семь лет терзало его это чувство. Но в последние дни этот груз, казалось, стал легче. Джейк не был чьим-то воплощением. Это был маленький человек со своими нуждами и своим неповторимым, сложным миром. А Натаниэль, погрузившись в терзавшие его мысли о виновности в смерти жены, частенько забывал о нуждах своего сына.