— Расскажи, что случилось, — сказала она почти повелительно, — какой это дубинкой Стивен так отделал тебя?
Рейн ответил далеко не сразу:
— Кулаками.
Аликс на минуту перестала омывать его лицо.
— Но рыцарь… — начала она, потому что сотни раз слышала, как Рейн возмущался нерыцарственными и немужественными приемами борьбы простонародья при помощи кулаков. Многие почтенные уважаемые люди скорее бы умерли, чем пустили бы их в ход и тем уронили свою честь.
— Стивен в Шотландии научился разным странным штукам, — ответил Рейн, — и говорит, что существует не один способ кулачной борьбы.
— И ты, конечно, стоял неподвижно, как бык, в дал ему себя избить, не желая унизиться до нерыцарственного ответного удара в челюсть?
— Я попытался, — сказал Рейн, моргнул и как будто поуспокоился, — но он так приплясывал вокруг меня, словно женщина.
— Не оскорбляй мой пол. Ни одна женщина не сделала бы такое с твоим лицом.
— Аликс, — схватил он ее за кисть руки. — Неужели ты совсем ничего ко мне не чувствуешь? Неужели всегда будешь принимать сторону моих противников?
Она ласково взяла лицо Рейна в руки, ловя его взгляд.
— Я полюбила тебя с первого взгляда. И даже когда я решила, что должна тебя ненавидеть, меня все равно к тебе тянуло. Я боролась против любви к тебе, но меня словно вела какая-то могучая воля, и я ей покорилась. В тот день, на ярмарке, если бы ты убил Роджера Чатворта, тебя бы повесили. Я притворилась, что ложусь с Джослином, только бы не дать тебе покинуть безопасное лесное пристанище. Что же я могла еще сделать? Как я еще могла доказать свою верность и любовь? Он отвернулся:
— Да, это все из-за твоего способа действовать, который мне не нравится. Почему ты мне прямо обо всем не можешь сказать? Почему ты все время борешься со мной?
— Но только таким образом можно заставить тебя прислушаться ко мне, — сказала Аликс устало. — Я говорила, что ты не можешь уехать со мной из леса, когда здешние жители обвинили меня в воровстве, но ты не пожелал меня слушать. Я просила тебя не убивать Роджера Чатворта, но ты стоял, набычившись, и ничего не желал слышать. — Постепенно голос ее крепчал.
— Не знаю, кто больше унизил мое мужское самолюбие — мой брат или ты.
Голос у него был жалобный, как у мальчишки. Он так жалел себя, что Аликс с трудом подавила смех.
— Из-за чего вы со Стивеном подрались? — спросила она. Рейн потер челюсть.
— Стивен предложил мне поразмыслить над тем, что, может, ты не предавала меня, когда спасла презренную жизнь этого Чатворта. — Рейн снова взглянул на нее: — Так я ошибся? И поступил с тобой очень несправедливо? Но может, в твоем сердце найдется хоть немного любви ко мне?
Она тронула его щеку.
— Я всегда буду любить тебя. Я иногда думаю, что родилась на свет, уже любя тебя.
На щеке у него появилась ямочка, и у нее захватило дыхание при мысли, что сейчас он, наверное, ее обнимет. Но вместо этого он сунул руку под дублет и стал что-то нашаривать.
— Может, за это я куплю у тебя одну-две улыбки. — И он помахал у нее перед глазами львиным поясом.
— Мой пояс! — охнула Аликс. — Как ты его нашел? Я думала, что потеряла его навсегда. О, Рейн! — Она обвила его руками и стала осыпать крепкими поцелуями, что причиняло ему сильную боль, но он не имел ничего против.
А потом она замолчала, потому что его руки запутались в ее волосах. Он откинул назад голову Аликс, в его губы прижались к ее губам. У Аликс было такое чувство, что ее сейчас разорвет на тысячу кусочков. Она повисла на нем всей тяжестью, и ему стало трудно удерживать равновесие. Он подался назад, снова впился в ее губы поцелуем ж упал навзничь, увлекая Аликс с собой.
Не размыкая губ, они катались по берегу, и в какое-то мгновение оба оказались в ледяной воде. Аликс под ним.
— Рейн! — взвизгнула она от боли, потому что всей тяжестью Рейн придавил ей руку, оцарапав о большой камень. — Ты сейчас переломаешь мне все кости! — Но зубы уже выбивали дробь от возбуждения.
— Ну, это еще небольшая плата за то, что ты со мной сделала, — сказал он, лежа в воде, словно на перине. — До встречи с тобой моя жизнь была мирной и спокойной. А сейчас меня избил мой собственный брат.
— И ты это заслужил! — выпалила она. — Это единственный способ заставить тебя выслушать другого. А теперь дай мне встать и обсохнуть, прежде чем я замерзну насмерть.
— Но я знаю способ согреть тебя. — И он уткнулся носом в ее шею.
— Ты большой и тупой медведь, — заорала она ему в самое ухо, так что он отодвинулся и замотал головой, — мне холодно, я промокла, и, если ты меня не отпустишь, сейчас на мой крик сбежится весь лагерь.
— Ты думаешь, что они станут тебя спасать? А может, они будут на моей стороне? Аликс пустила в ход кулаки.
— Но из-за твоего разукрашенного лица они тебя не узнают.
Он хохотнул и легко соскользнул с нее.
— А ты хорошо выглядишь, Аликс, — сказал он, глядя загоревшимися глазами на ее тело, облепленное мокрым платьем.
Аликс оттолкнулась руками от дна и начала приподниматься. Ей показалось, что намокшее платье невероятно тяжело, Рейн опять коротко засмеялся, встал, поднял ее и направился в чащу леса.
— Но лагерь в другой стороне, — крикнула она.
— Аликс, кто-то должен преподать тебе урок. Ты не всегда должна отдавать приказания. Возможно, ты время от времени и права, но иногда и тебе следует прислушиваться к тому, что говорят другие, и позволить командовать мужчинам.
— Я должна делать то, что правильно, и если тебя трудно направлять на путь истинный и спасать от тебя самого, то я помогу, — ответила она высокомерно.
— Ты чересчур высоко заносишься, хотя сомневаюсь, что ты когда-нибудь знала свое место. Священник, который наставлял тебя в музыке, должен был бы иногда лупить тебя лютней по заду, чтобы научить некоторому смирению.
— У меня ровно столько смирения, сколько у тебя, и, если ты совершаешь глупости, я что, должна отойти в сторону и помалкивать?
— Аликс, ты заходишь слишком далеко, — предупредил он.
— И какое же ты назначишь мне наказание за то, что я говорю правду?
— Тебе оно не понравится.
— Но как ты можешь угрожать мне после всего, что я для тебя сделала? Я тебя спасла от Роджера Чатворта. Меня чуть не сожгли на костре, потому что судьи хотели получить твои земли. Я ушла с Джослином из лесу, чтобы ты оставался здесь в безопасности.
Рейн схватил ее за плечи и, держа от себя на расстоянии руки, поднял в воздух. Одна половина лица у него была сине-красная от удара, другая покраснела от ярости.
— Нет, это уж слишком, — процедил он сквозь зубы.
И прежде чем Аликс успела вздохнуть, Рейн сел ми пень, бросил Аликс к себе на колени, задрал ей юбки выше головы и пребольно ударил по ягодицам.
— Тебя судили как ведьму не по моей вине, — сказал он, — ты рассорилась с Пагнелом до нашей встречи.
Но Аликс не могла отвечать, потому что Рейн еще раз изо всей силы ее шлепнул.
— Да, верно, я был зол, и, наверное, не надо было приказывать моим людям убивать Чатворта, но мы были в уединенном месте. Кто бы мог узнать об убийстве и донести об этом королю? Нет, я не так глуп, как ты, очевидно, думаешь, и не оставил бы тело на земле, принадлежащей брату. — И опять он ее шлепнул. — Не люблю, когда мои приказания отменяют, да еще в присутствии моих слуг. Это тебе ясно? — И снова сопроводил слова ударом.
Аликс со слезами на глазах только молча кивнула.
— Хорошо! Ну, а теперь о тебе и Джослине. Не люблю, когда меня разыгрывают и потешаются на мой счет. Слишком это больно — видеть тебя с другим, но когда я потом узнал, что все это была шутка, что вы обошлись со мной, как с последним болваном, что я свалял дурака, то готов был убить тебя. И еще: ты со своими дурацкими представлениями и песнями рисковала жизнью моей дочери. — И Рейн очень сильно ударил жену. — Она едва не сгорела с тобой вместе на костре, и ты ее подвергала всем опасностям дороги, когда странствовала вместе с Джослином. Больше я этого не хочу, Аликс. — И он снова ее ударил. — Ты меня поняла? Ты моя жена, и тебе, черт побери, лучше и вести себя соответственно этому положению. — И, напоследок еще раз больно шлепнув Аликс, он столкнул ее с колен.