За дверью останавливаюсь, боясь пойти дальше и случайно наткнуться на Олю или Кая. Что если они еще не уехали? Я не хочу видеть этого парня, не хочу даже запах его слышать, хоть он, кажется, надолго въелся в ноздри. Сигареты и почему-то до сумасшедшего свежий аромат спелого ананаса. Так пахнет этот сумасшедший мужчина.
Прикусываю язык, словно произнесла слова вслух, стираю с губ даже дымку слов – и провожаю взглядом начальника охраны Олега, который входит в кабинет мужа и прикрывает дверь до щелчка. Знаю, что Олег его чрезвычайно ценит за профессионализм и за то, что он превратил наш дом в неприступную крепость, но все равно вздрагиваю каждый раз, когда вижу или даже чувствую рядом. Квадратный, нелюдимый, бритоголовый и весь какой-то невозможно бесчеловечный. Словно бандит из отечественных боевиков времен лихих девяностых.
И что-то во мне противно сдавлено ноет. Так, что сердце вдруг заходится за ребрами, и я, чтобы не упасть, хватаюсь скрюченными пальцами за тумбочку. Перевожу дыхание, считаю до пяти, а потом – дальше, пока не приходит спасительное облегчение.
Это все возраст, наверное. В тридцать сердце может шалить, я знаю. Мама умерла в сорок два, потому что была сердечницей. А вскоре и отец следом. Не думала, что так бывает, чтобы здоровы сильный мужчина за три месяца сгорел от тоски. Он просто высох и все, а потом вдруг однажды слег в постель – и уже больше не встал.
Я смотрю на тяжелую дверь и пытаюсь угадать, что происходит? Анализирую всю произошедшее с самого начала, вспоминаю, каким взглядом муж провел Кая, как скрипнул зубами, как молча стерпел унизительный удар.
Телефон некстати пищит в руке. Анжела напоминает, что у нас через час онлайн совещание, а я до сих пор не согласовала перечень вопросов. В последний раз оглядываюсь на дверь, пытаюсь поймать отголосок странной тревоги, но… тихо. Показалось. Глупая, придумала непонятно что, испугала саму себя. Это же Олег. Мой Олег, а не какой-то там… «крестный отец».
Кручусь, как белка в колесе. Совещание проходит в штатном режиме, но меня подкашивает жуткая головная боль, такая едкая, что не спасают даже две таблетки аспирина. Потом иду разбирать наши с Олегом чемоданы, выкладываю на стол сувениры, обещая себе завтра же все оформить в красивые подарочные коробки. Малышка моей подруги Евы наверняка будет рада погремушке из кокосовой скорлупы. Сжимаюсь вся сразу, стоит подумать о том, как вкусно пахнет маленькая Хабиби: детской присыпкой, шампунем и каким-то своим неповторимым запахом маленького человечка. И внутренности снова обжигает боль. Потому что я – пустая, как выгнивший изнутри орех. Кто-то скажет – ерунда какая. Можно жить для себя, в свое удовольствие, наслаждаться миром, летать в Париж и Вену, на Мальдивы и в Таиланд. Что не в детях счастье, и вообще сейчас можно быть «чайлдфри». Но я так не могу… Я просто не могу больше без слез смотреть на распашонки в витринах детских магазинов и улыбаться через силу, когда вижу в инстаграмме очередное беременное фото своей школьной подруги.
Прячусь в душе, когда Олег приходит в комнату, чтобы сменить рубашку. Тема детей до сих пор болезненная для нас. Еще семь лет назад врачи поставили Олегу диагноз: бесплодие. И до моего появления он даже не думал о том, чтобы снова стать отцом, потому что давно вышел из возраста, когда приятно не спать ночами и стыдно быть «престарелым отцом, который не может погонять с сыном мяч на детской площадке». Но он согласился рассмотреть возможные варианты, ведь таким было мое условие. Мы договорились остановиться на суррогатном материнстве. В перспективе. Через пару лет.
Я быстро принимаю душ, сушу волосы и выхожу к мужу уже обновленная, улыбающаяся. Хочу, чтобы он всегда видел меня такой, чтобы хотел ко мне прикасаться, даже случайно скользить пальцами по моей руке, обозначая свое присутствие.
— Все хорошо? – спрашиваю, забираясь с коленями на кровать, чтобы размять его напряженные плечи. Олег стаскивает рубашку, вздыхает, когда я прощупываю позвонки.
— Не о чем беспокоится, родная. – Поворачивает голову, чтобы поцеловать кончики моих пальцев. – Нужно в офис.
Я сглатываю свое невысказанное предложение побыть сегодня вдвоем, вдруг вспомнив, почему мы уехали с курорта на день раньше. У Олега дела, работа, бизнес, контракты и партнеры. Его мир не делает остановок и не берет пауз, и вряд ли пощадит меня, если я случайным сучком влезу в механические шестерни.
— Тогда поеду в студию, - говорю спиной.
— Я поздно вернусь. – Олег снова рядом, целует плечо, поглаживая меня по бедру каким-то своим особенным, хозяйским жестом. – Не обижайся, родная. Завтра – весь твой.