Первый фестиваль куртуазного декаданса «Бархатное подполье», прошедший 12 мая в «Клубе на Брестской», явил миру абсолютнейшую стилевую мешанину. Да и как можно мечтать о чистоте стиля, когда в названии заявлено – куртуазный декаданс? В сущности, это образование можно приравнять к «готическому модерну» или «постмодернистскому ампиру». «Куртуазность» – термин, истоки которого лежат в дебрях XI века. Любовь к Прекрасной Даме обставлялась множеством ритуалов: песнями и терзаниями лютни, томными взорами и сонетами, битвами за Даму на ристалище, – этот комплекс ужимок и прыжков и назывался, собственно, куртуазностью, то есть благородным, изысканным поведением. Стоит добавить, что любовь эта частенько бывала платонической – благородных дам на всех не хватало! А вот декаданс – порождение конца XIX – начала XX века, той эпохи, лучшие представители которой уже предчувствовали крах идеалов разума и прогресса, окончательно дискредитированных мировыми войнами и массовыми убийствами невинных. Настроение Конца Века – мрачность и тяга к потустороннему, изысканные пороки, возведенные в ранг стиля существования, символизация реальности в поэзии и живописи, стремление превратить свою жизнь в игру со смертью. К тому же времени относится и расцвет культа дендизма.
Как соединить куртуазность и декаданс, знают немногие, и в том числе лидер группы «Бостонское чаепитие» Владимир Преображенский, автор идеи и один из организаторов фестиваля. Он чувствует необходимость новой волны декаданса, эстетизма, романтики – на фоне вездесущей попсы, вырождающегося рока, сомнительной поэзии. Впрочем, эти разлитые в воздухе веяния поддерживают многие культовые музыканты. Четверо из них: Анжей Захарищев фон Брауш, Алеша Пальцев, Вадим Степанцов и Владимир Веселкин вкупе с «Бостонским чаепитием» и задали темп, стиль, смысл всему фестивалю. Анжей фон Брауш был, как всегда, патетичен, агитировал за новую эстетику и исполнил проверенные временем вполне декадансные хиты «Оберманекенов» – «Резидентка МОССАДа», «Нега и роскошь» и другие. Алеша Пальцев, работающий в стилистике Вертинского, но гораздо резче и задорнее, сорвал аплодисменты и очаровал публику неожиданным синтезом Есенина и Шнурова. Владимир Bеселкин – существо совершенно гениальное и при этом абсолютно не ограниченное никакими рамками приличия, – вот кто на самом деле со смертью играет, как настоящий декадент. Он уже не здесь, не в этом мире, несмотря на вполне подвижную тренированную плоть, которую он мастерски обнажил на сцене, и резкую манеру общаться со зрителями. Закрыл фестиваль похожий на капризного пупса Вадим Степанцов, подарив публике несколько программных произведений из своего арсенала «матерщинника и крамольника».
Фестиваль, главное в котором – атмосфера прекрасного тления, фестиваль, не рассчитанный на детей до шестнадцати, вызванный к жизни дремлющими настроениями тех, кого не устраивает происходящее в «ящике» и на больших сценах, и продолжающий старые изысканные традиции игры как в куртуазность, так и в декаданс, завершился. Отправимся же «красить губы гуталином», как поет «Агата Кристи», еще одна группа с упадническими настроениями, читать денди и скандалиста Оскара Уайльда и рассматривать рисунки Обри Бердслея, некогда шокировавшего почтенную, приличную публику.
Весьма необычный фестиваль под названием «Бархатное подполье» прошел 12 мая в «Клубе на Брестской». Он собрал музыкантов, предпочитающих экстравагантность, эстетство и изысканность. Алеша Пальцев, «Оберманекен», Владимир Веселкин, Вадим Степанцов – эти известные имена предстали во взаимном контексте. И контекст сыграл.
Первое, что представляется при произнесении словосочетания «бархатное подполье», – Лу Рид, The Velvet Underground и гламурный панк Энди Уорхола. И именно так оно и было бы, происходи дело в Нью-Йорке. В холодной России панк-эстетика – удел маргиналов. Другое дело – городской романс, Серебряный век, интеллигентная матерщина, дымящиеся сигареты.
Организаторы фестиваля собрали полную обойму из того в российской музыке, что можно назвать куртуазностью. И выстроили порядок выступлений так, что перед зрителем прошла вся гамма галантных мироощущений – от девичьих вздохов до грубоватого маньеризма.