Как только весь людской состав прошёл в зал, решётки с грохотом опустились.
– Это чё за чудеса – сказала испуганно Катя, оглянувшись. Люди идущие впереди остановились, движение застопорилось.
– Что там такое?
– Пойдём посмотрим – Андрей взял Катю за руку и стал пробираться сквозь толпу – Позвольте, разрешите пройти…
– Струится время без конца, у тихой рощи, венчает юные сердца седой паромщик — настаивала Алла Борисовна уже из внутренних динамиков кафе, песня покатилась, заполняя пустоту зала.
– Что за чёрт? Это, что шутка? Какого хрена? Где наш столик? – раздавались голоса из толпы. Пробравшись на первую линию, Андрей увидел абсолютно пустой зал, не было не столов, не стульев, не официантов, барная стойка было огорожена такой же решёткой как на входе.
– То берег левый нужен им, то берег правый, влюблённых много он один, у переправы.
Открылось окно выдачи готовых блюд, и в нём появился ПКМС (пулемёт Калашникова, модернизированный установленный на станке Степанова) за которым сидел шеф-повар в колпаке.
– Что там такое? – Катя пробралась к мужу, и остановилась с ним рядом в первом ряду, держа за руку сына, когда пулемёт заработал. Грохот выстрелов покатился по залу, дополняемый звоном, шелестом и приятным голосом Аллы Борисовны.
– Та-да, да-да. Та-да, да-да. Та-да, да-да-да…
Три пули прошили тело Андрея, и он, станцевав свой последний танец, рухнул на пол. Катя зарыдала, хватая ртом воздух, Лёня закричал во весь голос, пуля влетела ему в рот (что ни будь особенное, не из меню) разбив голову. Рядом по полу визжа каталась Валя, пулей отняло ей правую руку, Жора лежал в луже собственной крови. Машина работала исправно, послушно подчиняясь движениям оператора. Грохот, крики и визг царили в кафе. Люди с левой стороны кидались на решётки, справа пытались выпрыгнуть в реку, но шквал пулемётного огня умело прерывал их попытки. Первая пуля прошла насквозь, чуть выше паха, вторая и третья ударили в грудь, Катя дёрнулась и упала. В зале больше не было людей в положении стоя. Стрелок ещё секунды поработал по телам, короткими очередями, после чего пулемёт стих. В зал стали выходить «официанты», они открывали перила, преграждавшие путь к реке, подтягивали тела и сбрасывали их в воду.
– Упала ранняя звезда в полях прохлада, плывёт паром, поёт вода о чём то рядом.
Существо отпустило рукоять пулемёта, сняло поварской колпак, поёжилось на стуле и устало поглядело в воду реки, по которой уже плыли первые трупы. Бархатный сезон в самом разгаре, завтра будет новый заезд. Ещё столько работы.
– Рааааазлук так много на земле и разных судеб, надежду дарит на заре, паромщик людям…
Сказка
Давно это было, очень давно. Ну не то, чтобы очень, деревня то уже стояла. Большая деревня была, со своей часовней, и попом при ней. Слева от деревни лес разросся, справа река была – басурманка, раньше из-за неё басурмане приходили с набегами, ну так- то давно это было, побили их, не стали больше ходить, а название реки осталось.
Жила – была в том лесу, тот, что слева от деревни получается, Пелагея. Старая женщина, много видавшая и многим ведавшая, Как скотина захворает, или из людей кто, всё к бабе Поле бегут (Так Пелагею жители промеж себя, за глаза называли). Баба Поля и растения нужные соберёт, и отвар из них справит, бывает, придёт, потрёт вымя коровье, руками, в отваре смоченными, скажет слова ласковые и проходила хворь, у кормилицы семейства. Ну а если роды на деревне, тут уж без Пелагеи никак, и людей и скотину оприходует, и все живы останутся. Так что потом всю жизнь откупные носят, молоко, творог для бабы Поли жизнь принявшую. Не одна жила Пелагея, внучку растила, Доброгневой звали. Всё своё умение ей передавала, и травы собирать, и отвары варить, и за больными ухаживать. И везде за собой внучку водила, со всеми знакомила. Знать когда я уйду, всем, чем ведаю, Доброгнева распоряжаться будет. Так со временем и случилось, ушла баба Поля по сроку лет, оставив Доброгневу одну на хозяйстве.
Тут нужно отлучиться и рассказать за деревню, которая жила была своим устоем самобытным, кто хозяйством, кто промыслом, кто охотой. В одно время прибыл в неё купец знатный Борислав Сергеевич, с женой и сыном полугодовалым. Мужем он был видным, солеварением раньше заведовал в некоторых землях. Вот и в нашей деревне решил солеваренную фабрику открыть. Борислав Сергеевич справно к делу подходил, дураков, и пьяниц на службу к себе не принимал, солеварение дело не простое, и надо понимать определённых умений требует. Посему среди местных мужиков стал отбор вести, чтоб в работе был порядок и расчёт.