Экипаж согласно загудел и направил Доминику и Рэя к стеклянным дверям на балкон. Сильный порыв холодного ветра от открытой двери едва не сбил всех с ног, но двери быстро закрылись, и люди едва не прилипли к стёклам.
Вражеский дирижабль подошёл вплотную, потом набрал высоту, в борт балкона вонзился гарпун с тросом, потом второй.
Тайлер был весь как на иголках, впрочем, неуютно себя чувствовали все на «Рассветной розе». А по тросам ловко и быстро, словно артисты цирка, уже спускались двое крупных мужчин. На обоих были грубые кожаные куртки, высокие сапоги, шапки, перчатки, гоглы. Как униформа. А ещё у каждого на поясе было по длинному ножу в чехле и по пистолету.
Тайлер в последний момент силой воли заставил себя не отпрянуть от стекла, в то время как стюарды, наоборот, подобрались, те, что стояли в последнем «зрительном» ряду, взяли на изготовку оружие.
Но гости вели себя прилично и охотно вступили в переговоры. О чем вёлся разговор, было совершенно непонятно и неслышно, разве что тот, кто умел читать по губам что-то смог бы разобрать, но Тайлер таким умением не владел.
Вряд ли эти самые переговоры растянулись на целый час, как Тайлеру показалось, но в какой-то момент обе стороны начали активно жестикулировать, а обслуживающий персонал «Рассветной розы» ощутимо расслабился. Тайлер упорно не понимал, что происходит: разве переговоры оканчиваются именно так? Со стороны казалось, что та четверка выясняет личные отношения.
Наконец, пара мужчин ловко забралась по тросам на свой дирижабль, Рэй с Доминикой отцепили гарпуны и развернулись к балконным дверям. Команда «Рассветной розы» встречала их с ликованием, словно героев. Кем, в принципе они и являлись, если учесть, что теперь их не только не будут грабить, но и отпустят на все четыре стороны, если судить по ободряющей улыбке женщины. Радостная новость тут же разнеслась по всему дирижаблю. Счастливые и успокоенные пассажиры считали своим долгом лично поблагодарить парламентеров, так что лишь на подлёте к Даринширну Тайлер смог спокойно дослушать, что именно происходило на балконе. Как выяснилось, в клане Карлинн чету Клири знали уже давно, и расстались они на довольно дружеской ноте, если не сказать больше. И вот этим «больше» Доминика и заплатила за безпроблемный перелет.
— Вы всё равно планировали вскорости поехать в Каширон, — пожала плечами Доминика, наслаждаясь горячим чаем: только в столовой им дали возможность спокойно посидеть втроём. — В худшем случае найдете меня в ближайшей гостинице, если достопочтенная родня выставит меня из дома.
— В этом я сильно сомневаюсь. Твои не захотят связываться с сильнейшим южным кланом, а те всенепременно узнают о твоем выселении, — отмахнулся Рэй, — но учти, если Бойд опять увезет тебя, в этот раз я не стану…
— О, хватит, мы все взрослые люди, — со звоном поставив чашку на блюдце, фыркнула Доминика, — я не поеду в Линн ни за какие деньги, поэтому Бойд и прилетит в Даринширн. Как раз будет, чем скрасить ожидание вас. Да и это приключение мне понравилось. Когда ещё можно встретиться с воздушными пиратами?
— Везде, где угодно, особенно западнее. И в этом нет ничего притягательного, — вздохнул Рэй, — мне достаточно было видеть крушение «Гандирга», чтоб понять, что этим проходимцам лучше отдать всё, что есть, но остаться в живых, чем сгореть заживо или разбиться о землю.
— Ты не романтик.
— У вас в Ханше странные понятия о романтике, — покачал головой Рэй, пригубив кофе.
— «У вас»? — переспросил Тайлер. — Ты говоришь, словно не отсюда родом.
— Ну… в Ханше много приезжих. Многие оседают, заводят семьи. Но это не значит, что они ханшайцы. Мой дед приехал сюда из-за второго картофельного голода, удачно купил первую шахту, потом вторую. Его даже прозвали Кобольдом из-за ненормального чутья на залежи угля и металлов. Из ханшайцев у меня лишь мать, причём из очень слабого клана. Так что в полной мере называть Ханш «своим» я не могу. Не сказать, что это как-то усложняет жизнь, но всё же.
— Поэтому твоему отцу и нужна была сноха из сильного клана? — подытожил Тайлер.
— Сильный, тоже мне, — процедила Доминика, — последним «сильным» в нашем клане бы мой дед, Патрик Стальное Копыто. И его старшие сыновья, которые благополучно полегли в стычках с соседями. Остался лишь мой отец, который не только слаб телесно, но и духовно тоже. Он плохой хозяйственник. И по иронии судьбы — глава некогда сильнейшего клана. Хотя сейчас, как я думаю, дела идут гораздо лучше. Я правильно сделала, что попросила навязать в брачном договоре нашим землям управляющего в придачу к деньгам и технике. Вот и посмотрим, что в итоге получилось, благо что лететь недолго осталось. А потом… а потом будет представление: «Возвращение блудной дочери». И у вас будут билеты в первый ряд, господа. Готовьтесь и предвкушайте.
========== -10- ==========
Капитан дирижабля снова вышел на связь, сообщив, что не позднее как через час планируется остановка в Даринширне.
Доминика попросила её извинить и оставила мужчин одних, тогда-то Тайлер едва ли не с негодованием обратился к Рэю:
— Ты не говорил мне, что твоя жена такая влиятельная особа! А если я мог как-то её обидеть по незнанию?
— Уймись, — с досадой поджал губы партнёр. — Во-первых я упоминал, что она из знатной семьи. В Ханше нет понятия аристократии. Чисто формально все кланы равны. Фактически же всё зависит от богатств и удали предков. Её клан когда-то был богат, удачлив и влиятелен. Во времена её деда, Патрика Стальное Копыто. Но времена эти прошли. Во-вторых, эта женщина не кичится своим происхождением в смысле аристократическом. В Камре она не более чем дочь обеспеченной порядочной семьи. И прекрасно это понимает. Слишком прекрасно. Она вообще вся из себя… слишком, — устало добавил Рэй.
— Как так? Она прекрасна во всех отношениях, — стараясь не покраснеть, выдал Тайлер. — Красива, образована, смела, воспитана…
— А ещё упряма, легкомысленна, властна, непостоянна. Мне продолжать? С семнадцати лет, с момента как её выпустили из института благородных девиц, она и двух месяцев не просидела на одном месте. Она слишком много знает и посему слишком многого хочет. И добивается этого не мытьём, так катаньем. Её страсть к авантюрам, путешествиям, приключениям и удовольствиям рано или поздно не доведет до добра. Да, она привлекает внимание, восхищает, влюбляет, но не доведи Господь тебе с ней связаться. Ничем хорошим для тебя это не кончится.
— Ты… Ты просто…
— О, поверь, я не ревную. Я оставил свою подпись на документах о разводе, и мне не ведомо, почему Мика не отнесла документы в посольство. Я эту женщину отпустил. Повторно. И очень надеюсь, что в третий раз мне этого делать не придется… А тебе с ней не справиться.
— А ты справлялся?
— Справлялся. Но я слишком устал, самое меньшее — переезжать каждый месяц с одной квартиры на другую только потому, что лавочник каждое утро заунывно зовёт покупателей, от лилий цветочницы под окном слишком сладкий аромат, хозяйка квартиры не даёт заменить шторы, а ещё с соседней улицы видно море, хотя мы каждый день ходим на набережную. И заметь, для переезда достаточно только одной из вышеназванных причин. Хотя, наверное, её третьему мужу такое не виделось существенным недостатком.
Тайлеру довелось пожить на съёмных квартирах, он и сейчас снимал комнату и знал, как порой сложно найти подходящее жильё. И уж, конечно, лилии и шторы не были для него весомой причиной для переезда, но это для него. Быть может, для женщин тонкого вкуса это важно, да и на мир они смотрят иначе. Но Тайлер понял, о чем говорил партнёр. Жизнь в театре среди прим-балерин и оперных див многому научила. В особенности тому, что люди бывают разных категорий. Одной из таких были «произведения искусства» — прекрасные, дивные, восхищающие, к которым не стоило прикасаться руками, лишь любоваться. Иначе либо на руках оставалась позолота, либо ты лишался этих самых рук. К таким, видимо, относилась и Доминика Карнуэл, она же Бариа.