Обсуждая эти и другие вопросы, я преследовал две цели. Одна из них заключалась в том, чтобы описать и проанализировать эти события как части истории аграрной жизни России. Другая должна была объяснить приход освобождения крестьянства. Причины этого события – как и причины другого великого события 1861 г., Гражданской войны в США, – многократно обсуждались и оспаривались историками. Большинство авторов, занимавшихся этой проблемой, признавали множество причин, но обычно подчеркивали одну из них как наиболее важную. В предыдущих главах я представил материалы, на которых основаны эти толкования, и изложил свои собственные взгляды. Мне кажется, что, упорядочив основные выводы этих глав в рамках, даваемых объяснениями отмены крепостного права, на этих последних страницах я могу одновременно рассмотреть выводы и вновь высказать свое собственное мнение о причинах освобождения.
Объяснения отмены крепостничества можно разделить на пять основных причинно-следственных категорий. Первая из них связывает освобождение с процессом экономического развития. Те, кто подчеркивал эту интерпретацию, утверждали, что рост рыночной экономики, отмеченный расширением рынка и увеличением использования денег, делал крепостное право безнадежно устаревшим. Старая система из-за своей неэффективности, низкой производительности и ограничений на свободный выход крестьян служила препятствием для роста городов, торговли и промышленности, поэтому она была упразднена. Современные советские историки восприняли эти доводы, но облекли их в диалектическую форму. Следуя общепринятой советской методике, они обычно ссылаются на учение марксизма-ленинизма, утверждающее, что крепостное право могло существовать лишь до тех пор, пока сохранялось «натуральное хозяйство».
«Феодальное» поместье представляло собой замкнутое самодостаточное образование, имеющее лишь самую слабую связь с остальным миром. Начав производить для рынка, оно обрекло себя на гибель, ибо «феодальные» производители по самой своей природе не могли приспособиться к рынку и стать доходными производственными единицами. Недостаток капитала, низкая производительность крепостного труда и характер устройства всего «феодального» хозяйства препятствовали внедрению технических усовершенствований и эффективной организации. По этим причинам в последние десятилетия в земледелии крепостничества развился кризис, выразившийся в резком колебании цен и абсолютном сокращении числа крепостных, увеличении недоимок и ускорении темпов крестьянских волнений. Аграрный кризис, в свою очередь, стал причиной политического кризиса середины 1850-х гг. Поражение в Крымской войне и последовавшие за ним тягостные мирные условия были явными симптомами краха всей политической и экономической системы старых феодальных порядков в России.
Другая экономическая интерпретация, гораздо менее радикальная, приписывает освобождение личным интересам крепостников. Согласно ей, в первой половине XIX в. возрос интерес помещиков к рыночному производству. Они убедились, что крепостной труд является непреодолимым препятствием для повышения производительности их поместий. Они сочли, что свободный наемный труд будет для них более выгодным, и поэтому поддержали освобождение. Они хотели освободить крепостных без земли, дабы те стали сельским пролетариатом, единственным средством к существованию которого была бы работа на бывших хозяев. Но этим помещикам пришлось отказаться от части своей программы, потому что крепостники нечерноземных губерний, получавшие свои доходы от оброка, не желали оставлять себе всю свою землю. Собственники менее плодородных районов хотели освободить своих крестьян со значительными наделами и, соответственно, высокой ценой выкупа. Опасения, что безземельное освобождение вызовет бурю крестьянского насилия, также отговаривали крепостников от поддержки безземельного освобождения.
Экономическое объяснение освобождения крестьян получило широкое признание среди российских историков как до 1917 г., так и после него. Материалистическая интерпретация, как указывал Лазарь Волин (западный экономический историк), стала интеллектуально модной задолго до того, как приобрела монопольную исключительность политической ортодоксии после революции. Какими бы привлекательными ни были или остаются эти интерпретации, они игнорируют или вскользь проходятся по слишком многим фактам. Самый вопиющий недостаток заключается в том, что, по их мнению, подавляющее большинство крепостников не хотело отказываться от крепостного права. Отнюдь не считая его расточительным и неэффективным, большинство собственников очень высоко ценили крепостное право как социальный и экономический институт. Они пытались распространить его и на другие части империи, они сопротивлялись попыткам правительства ограничить систему или улучшить положение крепостных, они яростно протестовали, когда царь велел им составить план освобождения, и они тянули с этим так долго, как только могли. Не может быть никаких сомнений в том, что большинство крепостников твердо считали освобождение во многом противоречащим их экономическим интересам.