Несмотря на преобладание частных землевладельцев, правитель каждого княжества считал всю землю в своем княжестве собственностью, поскольку она была частью его вотчины. Он рассматривал свое княжество как свою вотчину, наследие, которое он как государь получил от своих предков. Фискальный доход, который он извлекал из земли и людей своего княжества, назывался также его вотчиной, ибо и он считался частью его вотчины. Ему приходилось признать существование частной собственности в своем владении, ибо в эпоху татаро-монгольского ига ни один князь не был достаточно силен, чтобы осуществить свои притязания на верховное владение всей землей в княжестве. Однако он никогда не отказывался от этого притязания и в грамотах и договорах отражал эти частные владения как находящиеся «в моей вотчине». Когда, наконец, на Руси установилась сильная централизованная власть, это притязание должно было иметь важные последствия.
Кроме того, считая себя собственником всей земли в своем княжестве как суверен, князь как частное лицо был землевладельцем. Собственность, которой он владел лично, описывалась в летописях как его деревни, его хутора или его приобретения. Главные представители самых значимых правящих домов были крупнейшими частными землевладельцами своего времени. Очевидно, их фискальные доходы как суверенов были недостаточно велики, чтобы удовлетворить их потребности, поскольку они, по-видимому, сильно зависели от дохода со своих личных земельных владений. Они постоянно стремились увеличить свои владения за счет покупки, брака, завоевания, конфискации или колонизации. По мере того как росла власть княжеской династии, росло и личное владение ее членов. Великий князь Московский по прозвищу Иван Калита (Иван I) в завещании, сделанном в 1328 г. перед отъездом на поклон к хану, отдал распоряжение относительно 54 объектов недвижимости, которыми он владел. Спустя столетие его праправнук Василий II в своем завещании перечислил более 125 принадлежавших ему имений, и кроме них оставались еще другие, которых он не назвал. Владимир Андреевич, князь Серпуховский (1358–1410), внук Ивана Калиты, оставил после себя 38 отдельных владений; Юрий Васильевич, князь Дмитровский (1441–1473), сын Василия II, оставил 31; и князь Иван Борисович Волоцкий (1483–1504), и после внука Василия II осталось более 50.
Церковные учреждения, и особенно некоторые монастыри, также владели огромными комплексами. В Новгородской республике в конце XV в., например, почти 25 процентов земли принадлежало духовенству. Большая часть имущества монахов поступила в виде пожертвований от князей и бояр. Часто эти люди преподносили свои дарения в старости и даже на смертном одре, чтобы стяжать вечную память для души посредством молитвы благодарных монахов. Кроме того, церковнослужители покупали имущество, а иногда и приобретали его, обращая взыскание на ипотечные ссуды, которые они предоставили мирянам-собственникам. Попадая во владение религиозных учреждений, земля становилась неотчуждаемой, ибо церковное владение признавалось бессрочным. В результате наблюдался неуклонный рост общего размера и числа церковных владений.
Примечательно, что в немалой степени церковь обязана своим мирским успехом религиозной политике монголов. Одной из немногих положительных характеристик монголов можно назвать их религиозную терпимость. Фактически ханы предоставили русскому духовенству особый привилегированный статус, освободив его, его крестьян и всех нецерковных лиц, связанных с церковью, от всех повинностей и дани. Монгольским чиновникам было приказано держаться подальше от церковной земли, и они строго наказывались, если плохо обращались с церковными лицами, присваивали или портили церковное имущество. Такие привилегии давали церковным владыкам преимущество перед другими землевладельцами по части привлечения мужчин на службу и убеждении крестьян арендовать у них землю. Религиозные учреждения также были наиболее привилегированными получателями иммунных грамот, пожалованных им русскими князьями, поэтому они могли предложить дополнительное преимущество в виде освобождения от многих обязательств в отношении князя.
В киевскую эпоху большинство монастырей было основано в небольших городах или неподалеку от них. Эта практика продолжалась и в последующую эпоху, но в приграничных районах их создавалось гораздо больше. Одной из причин этого послужило то, что там было легче найти землю. Князья с радостью отдавали ее монахам, а если земля уже принадлежала кому-то, то владелец был готов продать ее по низкой цене. Вторым и, несомненно, более основным объяснением этого монашеского пионерства послужил всплеск религиозности, имевший место на Руси в XIV и XV вв. Плачевное состояние современного мира, казалось, заставило многих прийти к выводу о тщетности и бесполезности своего бытия, поэтому они отвернулись от мира и предпочитали проводить жизнь в труде и молитве в монастырях вдали от цивилизации. В то время существовали тесные связи между русским монашеством и монахами Святой Горы Афон, в Греции. Аскетизм и вероучение, проповедуемые Афоном, вызывали подражание со стороны русских.