Выбрать главу

— Пришла бы эта старуха ко мне, я бы поладила с ней.

— Снова за свое? — Доктор нахмурился. — Вот что, пора тебе возвращаться в школу.

— Знала, что об этом заговорите, — ответила Улька.

— Хорошо, что знала, а то вырастешь, как бурьян в канаве. Об этом еще поговорим, а сейчас дела…

Дел было много: осмотр больных, операция и вылет на вертолете в открытое море на судно, где недавно произошла авария.

Домой в этот день Геннадий Васильевич вернулся поздно, примерно часа в четыре утра. Не успел он подойти к столу, где ждал его кофе в термосе, как неожиданно раздался телефонный звонок. Звонила дежурная медсестра:

— Улька ваша удрала, в тапочках и больничном халате…

— Слышу, — глухо ответил Геннадий Васильевич и положил трубку. Задумавшись, он поглядел в окно. Город еще спал. Но звезды уже бледнели.

IV

Когда рассвело, Улька была далеко за городом. Шла к югу берегом моря. Ей хотелось спать. Глаза слипались. Дойдя до рыбацкого поселка Лунное, она устало опустилась на песок у самой воды.

В это время Геннадий Васильевич сидел в автобусе и глядел в окно. Мимо него проносились поселки степного побережья. Петровка, Теплые ключи. Где-то здесь, по расчетам Геннадия Васильевича, должна находиться Улька.

Он вышел из автобуса. Отсюда на Николаевку вели две дороги: одна — берегом моря, другая — полями, огородами, виноградниками и степью.

Геннадий Васильевич направился к морю.

Утро выдалось прохладное. Но день обещал быть теплым, об этом говорили серо-жемчужная дымка вдали и маленькие медузки, что стремились убраться подальше от берега. В море играло и переливалось солнце.

Солнце разбудило Ульку.

Она поднялась и сразу же увидела доктора. Он сидел на песке, скрестив по-турецки ноги, и сурово глядел на нее. Вид у доктора был усталый. Ульке стало стыдно, что она доставила ему столько хлопот.

Она не сопротивлялась, когда доктор повел ее за собой в поселок и заставил позавтракать в чайной. Затем он сказал:

— Сейчас, Улька, мы отправимся на автобусе в Николаевку, будь умницей…

— Там никогда не останусь… Батька мой вор, а я дочка воровская…

Улька поднялась из-за стола и стремительно вышла из чайной. Она побежала к берегу через кукурузное поле. Ее голова то исчезала, то вновь появлялась среди густых зарослей.

Геннадий Васильевич последовал за беглянкой.

Кукурузное поле кончилось. За ним был овраг, а дальше — море. Улька бесстрашно скатилась на дно оврага; миг — и она очутилась внизу, на песчаной косе.

— А халат и тапочки я пришлю! — принес ветер оттуда слова девочки.

Она скрылась за рыхлой коричневой скалой.

В овраг Геннадий Васильевич не стал спускаться, а пошел в обход, по удобной тропинке. Он был спокоен. Он знал, что Улька теперь не свернет ни влево, ни вправо. С одной стороны было море. С другой — тянулся скалистый берег. Так до самого Серебряного лимана.

Иногда Улька оборачивалась и глядела, как доктор не спеша идет вслед за ней. Нет, в Николаевку она все равно не вернется. Вот только взглянет на нее и пойдет дальше, все дальше, туда, куда летят облака.

Ветер усилился, и море стало шуметь и сверкать золотыми блестками. Улька шла. Что-то беспредельно грустное было во всей ее фигурке, обезображенной серым халатом. Лишь волосы ее, казалось, жили отдельно. Развеваемые ветром, они были живые, рыжие и веселые.

Доктор догнал девочку.

— Ладно, иди куда хочешь, Улька, — сказал он, побежденный ее упрямством. — Давай посидим, поговорим на прощанье.

Они присели на береговой камень. Улька призналась с тоской:

— Дядя доктор, а я еще комсомолкой думала стать…

Геннадий Васильевич с доброй улыбкой положил руку на плечо девочки:

— И станешь!

— Нет, не стану, позор на мне… Батька…

— Нет на тебе никакого позора, Улька!

— А что же, дядя доктор?

— Горе у тебя, вот что.

— Да, еще и горе. — Улька задумалась.

Геннадий Васильевйч поглядел на море.

— Улька, — сказал он, — не хочешь возвращаться в Николаевку, приходи жить ко мне. Один я… У меня тоже была дочка… Радистка…

Улька благодарно кивнула головой.

— Нет, буду вам в тягость, потому что сама себя ненавижу. А за все спасибо, прощайте…

Геннадий Васильевич остался один на берегу. Он поглядел на свои руки хирурга с длинными сильными пальцами, перед которыми не раз отступала смерть, и неодобрительно усмехнулся. Ульку-то они не могли удержать. Пожалуй, с ней надо снова поговорить. Но времени уже не было. Его ждали в операционной.