– Боюсь, мадам, что выбирать мне не приходится, – сказал Борис иронично. – Готов на все.
– Верно, это не обсуждается. Условие мое такое: ты должен пообещать, что, когда все закончится, навсегда заберешь отсюда Снегурочку. Слышишь? Навсегда!
– Неожиданно, – Борис в самом деле был удивлен. – Но какое тебе-то до Снегурки дело?
– Не важно, какое! Я, скажем так, желаю, чтобы она была счастлива. Здесь это невозможно.
– А там?
– Там ты сможешь сделать ее счастливой.
– Я?! Как?
– Много ли девице для счастья нужно? Чтобы любили ее – и всего делов.
– Э-э-э... Да я, собственно, еще и сам не уверен. Она, конечно, ангел, но любовь дело такое, переменчивое. Хотя, да, я за Снегуркой сюда пришел, и не планировал надолго в Русколанском лесу задерживаться. В Берендейске у меня старики, дела, опять же. Так что... Но почему ты так к Снегурке относишься... предвзято, что ли? Интересно. И, самое главное, захочет ли она сама? Ее сердце...
– Захочет, доверься мне. И с сердцем у нее все будет в порядке.
– Как ты можешь знать про это?
Мара усмехнулась.
– Знание жизни, плюс врожденная склонность к предвидению, дают отличный результат.
– Полагаю, жизнь твоя была щедра на встречи и приключения?
– Ты даже представить не можешь, насколько щедра. И, заметь, она еще не закончилась! – добавила Мара несколько игриво. Эх, женщины! – Вообще же, должна тебе сказать, дружок, что годы, любовники и бокалы вина – то, чему не нужно вести счет. Что есть, то есть. Все твое. Поверь, я знаю, что говорю. Так что, клянешься? Увезти отсюда Снегурочку?
– Торжественно обещаю и клянусь, – Бармалей, говоря слова клятвы, поднял перед собой открытую ладонь. Потом, вздохнув, поморщился. Он, конечно, и сам хотел забрать девицу отсюда, однако не любил, когда его связывали какими-то обещаниями, тем более – клятвами. – А Дед Мороз? – спросил следом. – Как он будет обходиться без Снегурки?
– Как-нибудь. В конце концов, справлялся же старик прежде без нее? Что-нибудь придумаем. Теперь важно увезти отсюда Снегурочку.
– Наверное... Но есть другая проблема, и пострашней. Карачун! Злозвон! Он однажды уже приходил за Снегуркой в Берендейск, я сам с ним там сталкивался. Придет и в другой раз!
– А вот с этой бедой придется тебе лично справляться. Об этом мы с тобой и будем сейчас говорить. Но прежде... Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать. Это касается твоих родителей.
– Что здесь может касаться моих родителей? – удивился Бармалей. – Они погибли в аварии пять лет назад.
– Именно про их гибель я и хотела кое-что тебе рассказать.
Все это время, едва только уселась в кресло, Мара держала в руках серп и беспрестанно им поигрывала. За короткую, отполированную до глянцевого блеска рукоятку, она раскручивал его то в одну, то в обратную сторону, при этом серп жужжал, как пропеллер и периодически исчезал из виду, растворяясь в пространстве, размазываясь в светящийся круг. Бармалей следил за этими ее манипуляциями, как завороженный, не мигая. Но тут он не выдержал и взмолился.
– Будь добра, богиня, убери свой инструмент! – вскричал он. – Не могу его видеть больше!
– Что, раздражает, да? – полюбопытствовала Мара. – Нервишки шалят?
– Не то, чтобы... Мне все кажется, что ты этой штукой сейчас отхватишь мне голову. – Молодец схватился за горло и стал крутить головой. – Знаешь, как неприятно! Аж до судорог!
– О, прости, мил человек! Я совсем упустила из виду твои обстоятельства. – Она остановила вертушку и быстрым движением сунула серп куда-то себе за голову, где на спине тяжелым узлом закрученные лежали ее роскошные волосы. Бармалей не сомневался, что так же легко при необходимости она орудие свое извлечет обратно.
– Благодарю! – он поклонился вязальщице судеб. Потом спросил: – Так, что насчет моих родителей? Пять лет назад я был совсем юнцом, мальчишкой...
– И кое-кто решил сделать так, чтобы ты никогда не повзрослел.
– Подожди! Ты хочешь сказать, что та авария была не случайной? Что ее специально подстроили? Но зачем? Кому это было нужно?! Не понимаю.
– Целью был ты, юноша.
– Я? Кому и чем может быть опасен мальчишка?
– Тем, что он однажды вырастет и станет мужем. Тем, что совершит много славных дел. Но позволь, я по порядку... – Она замолчала на время, показалось, долгое. Взгляд ее строгий был устремлен в окно, на чертоги Чернобожьи, пальцы легко играли на подлокотниках кресел. Бармалею стало казаться, что руки ее никогда не знали покоя. В какой-то момент она неосознанным движением потянулась рукой за спину, за серпом, но вовремя спохватилась. – Я никогда никому этого не сказывала, думала, не важно. Но теперь вижу, что важно, что следовало пристальней за всем следить. Место, в котором мы находимся, называется Навьи приемные палаты. На самом деле, ты, пожалуй, первый человек, которого мы здесь принимаем. Предназначение палат другое. Здесь, в одной из тайных комнат хранится Черное Зеркало Судеб, мне подвластное.