С этими словами Василий Павлович снял со стеллажа и поставил на рабочий стол продолговатую коробку средних размеров, в такие обычно упаковывают кукол в кукольных магазинах. Он снял крышку и показал лежавшую в коробе куклу. При виде ее Марфушка вздрогнула. Но не потому, что испугалась. В действительности кукла ей кое-кого напомнила.
– Ой, – сказала она.
– Страшно? – спросил Мастер.
– Нет, – девушка покачала головой. – Совсем не страшно.
– Вот и я о том же, – Василий Павлович достал куклу из коробки. Пришитые к краям ее шляпы колокольчики издали мелодичный звон. Кукольник повертел куклу в руках, демонстрируя ее со всех сторон. – Видишь, какая, – сказал. – И совсем не страшная. Видно, я не умею страшных кукол делать, – вздохнул он. – Если разобраться, у меня ни одного злодейского или страшного персонажа и нет. Не делал я их никогда. А когда понадобился, то и не выходит ничего.
– А как вы его назвали? – спросила Марфа. – Имя для этой куклы вы уже придумали?
– Имя раньше всего придумалось. И имя это Злозвон.
– Ой, – Марфушка прижала руки к груди.
– Что?
– Нет, ничего. Просто... Просто мне кажется, – подумав, сказала она тихонько, – что у настоящего Злозвона на шляпе не колокольчики, а сосульки висят. И они так глухо позванивают, когда он идет по лесу, что сердце стынет от ужаса.
– А ведь верно! – с воодушевлением согласился Василий Павлович. – Так и должно быть. Да-да, сосульки! Как же я сам не додумался, ведь, вроде, просто! И мы что-нибудь такое придумаем, из чего эти звонкие сосульки сделать. Не пойму, что я с этими колокольчиками связался. Какие-то бубенцы, надо же. Конечно, сосульки! Постой, а он, Злозвон, что, на самом деле существует? Как персонаж, я имею в виду? Каких-то мифов, сказаний? Или еще где? Я нигде не встречал, потому и решил, что сам его придумал... Что-то мне послышалось такое, почудилось... В атмосфере, что ли...
Снегурочка пожала плечами.
– Я не ведаю, – пролепетала она, вдруг смутившись. – Просто я представила, что должны быть сосульки, если он – Злозвон. И еще... Она собиралась что-то сказать, но передумала. Быстро взглянув на Василия Павловича, она окончательно стушевалась, отвела глазки и покраснела. Щеки ее покрылись румянцем, точно бока у наливного яблочка.
– Что еще? – ухватился он за слово. – Говори, девица! Да не тушуйся ты так! Мы, что-то придумывая, все в одинаковом положении находимся – и старый, и малый, и опытный, и юниор. Часто ошибаемся, бывает и такое. Это не страшно. Наш опыт – внук ошибок трудных, знаешь?
– Нет-нет, – Марфутка покачала головой. – Больше мне сказать нечего.
Василий Павлович вздохнул.
– Жаль! Ну, ладно. А за сосульки тебе спасибо! Видишь, я не додумался, а ты подсказала. Умница.
Вот так Марфа и осталась в доме артистов кукольного театра Дозоровых. Она легко и непринужденно, весело и припеваючи делала работу по дому. Которой, к слову сказать, случалось не так уж мало, потому что квартира была большой, и уборки в ней накапливалось достаточно. Но Марфуша не знала усталости, порхала по дому, как бабочка в июльский полдень. Раисе Петровне доставалось щи варить да пирожки печь, что она и делала с удовольствием. Ароматы выпечки витали по дому и, поднимаясь, достигали «кадочки», где колдовал над Злозвоном Василий Павлович. Марфушка и в мастерской все успевала, и науку кукольную перенять, и урок какой выполнить. Только от Злозвона она старалась держаться подальше, и даже не смотрела в его сторону.
– Раиса Петровна, – спросила она как-то хозяйку. – А что вы все одни и одни? Я имею в виду, у вас своих деток нет?
Раиса Петровна отложила в сторону ложку, которой размешивала что-то в большой миске, и, опустив руки, разгладила ими веселый фартук на животе. Но взгляд, которым она ответила Марфе, был совсем не веселым, а мучительно печальным, полным неизжитой боли.
– Ой, – сразу осеклась девушка. – Я, видимо, не должна была спрашивать. Простите.
– Не извиняйся, спросила и спросила, что уж теперь, – Раиса Петровна глубоко вздохнула. – Что уж теперь, – повторила. – У нас была дочка, Александра, – поведала она после паузы тихо. – Умница, красавица. С нами вместе куклами занималась. Талантливая... была...
– Была? Что случилось?
– Пять лет назад, аккурат в день зимнего солнцестояния, а точней, уже вечером, когда самая длинная ночь, или, как у нас говорят, карачун, началась, они с мужем Борисом погибли.