– Видел, дед, видел. Она уже и Алису приручила.
– И не только ее. Я же говорю: умница, все буквально на лету схватывает. Я давно такой способной кукольницы не встречал. Если честно, кроме нее, и вовсе никого не припомню. Разве что, мать твоя, покойница, такой же была. Да еще ты.
– Ну нет, дед. Какой из меня кукольник? Фантазии! Что ты! Мое дело вон, байк да гитара. Это мое. А куклы – даже не представляю.
– Я тебе говорю! А говорю то, что знаю. Ведь ты моя кровь, тебе мои способности передались естественным образом. Перетекли, как из одной баклажки в другую. Я тоже не сразу к куклам пришел. Всему свое время! И я тебя, Борька, уверяю, вы с Марфуткой могли бы замечательную, на самом деле – выдающуюся пару артистов-кукольников составить. Вот как мы с Раисой Петровной. Лучше!
– Да ладно, дед, не сочиняй! Что-то ты не на шутку разошелся.
– Слушай меня, тебе говорят!
– Слушаю, слушаю... Ну, ты даешь! С Марфой уже меня свел. Нет, она, конечно, ничего...
– Красавица!
– Не спорю. Но...
– Настоящая женщина. В будущем. Расцветет в скорости, глаз не отвести будет. Я же вижу.
– Кот в мешке, – в настоящем.
– Ты язык-то контролируй!
Так, разговаривая и слегка пикируясь, по винтовой лестнице, которая тут же, в углу гостиной и была устроена, поднялись они наверх, в «кадочку». Там Василий Павлович остановился посреди мастерской и вдруг стал как-то неуверенно озираться по сторонам.
– Ничего не понимаю, – бормотал он. – Что за черт?
Бармалей остановился у него за спиной и положил руки ему на плечи.
– Что случилось, дед? – спросил он немного насмешливо. – Ты будто потерял что.
– Так ведь и потерял! – растерянно сказал кукольник. – Я сам лично перед обедом положил коробку с куклой на этот верстак, а теперь ее здесь нет. Сам посмотри.
– Действительно, на верстаке ничего нет. Но может, она где-то еще? Может, Марфа переложила куда?
– Коробка довольно большая, голубой бумагой обклеена. Ты видишь здесь такую?
– Пока нет.
– Вот и я, нет.
Василий Павлович подошел к лестнице и, опершись на перила и глядя вниз, в люк, принялся звать девицу.
– Марфуша! Марфушка! А поди-тко сюда!
Вскоре девушка была в «кадочке», она держала посудное полотенце, которым на ходу вытирала руки. За ней следом в мастерскую поднялась и Раиса Петровна. Такой переполох в их доме, случай небывалый, значит, надо узнать, в чем дело.
– Что за шум? – спрашивала она.
– Марфеня, девочка моя, ты, случаем, не ведаешь, куда могла голубая коробка со Злозвоном запропаститься? – спросил Василий Павлович.
– Нет, дедушка, не ведаю, – отвечала Марфуша. – Я сюда и не поднималась больше, после того, как Алисе лески подтягивала. Вот, с Борей мы вместе отсюда ушли. А после я все время обедом занималась. Нет, дедушка, не видела я коробки.
– Да я и сам знаю, что ты не видела. Это я так, на всякий случай спрашиваю...
– Что случилось, Вася? – спросила Раиса Петровна тревожно. – Что ты потерял?
– Злозвон наш пропал куда-то. Сам, что ли, ушел, негодный? И так не желал в спектакле участвовать, а тут и вовсе куда-то подался.
– Ой!
– Унес кто-то?
– Злозвон вышел вон!
– Не ерничай, Борис!
– Нет, я просто думаю. Кто унес? Кому надо? Да и как? Тут все закрыто.
В опровержение его слов, подхваченная порывом ветра, открылась и вновь со стуком закрылась дверь, та, что на крышу.
– Дверь! – вскричала Марфушка. – Она открыта!
– Может, я оставил? – засомневался Василий Петрович. – Не помню что-то такого. Вроде, не выглядывал...
– Нет-нет! Я проверяла! – стала утверждать, горячась, Марфута. – Я всегда ее проверяю перед уходом. Все было закрыто! – Она подбежала к двери, посмотреть. – Да тут запор сломан! – закричала она от двери.
– Выходит, кто-то поднялся на крышу, каким-то образом открыл снаружи дверь...
– Которая, вообще-то, снаружи в принципе не открывается. Это же внутренний засов...
– ...и выкрал куклу. Вопрос: кто? Другой вопрос: зачем? Зачем кому-то кукла? Зачем прилагать столько усилий, чтобы завладеть ей? Или, может, кто-то хочет, чтобы спектакль не состоялся?
– Видимо, так. Кто-то желает сорвать наш спектакль.
– Кто? Почему?
– Карачун? – высказал неожиданную гипотезу Бармалей. Кажется, он хотел пошутить, однако получилось у него не очень убедительно.