– Это что еще за лес такой, Русколанский? – спросил Бармалей, который слушал рассказ Агафьи Никитичны, приоткрыв рот. – Никогда про такой не слыхивал.
– Понятно, что не слыхивал. Потому что лес волшебный, заговоренный. Про него не сказывают, и в него так просто попасть невозможно. К слову, есть примета, что когда гремит в октябре, зима теплая и бесснежная случается. Как видишь, не все приметы сбываются.
– А ты и приметы все знаешь? – удивился гость.
– А как же! Мы с природой в обнимку живем, нам это надоть. Ты слушай, что дальше было. Короче говоря, оказалась я в незнакомом месте, и поняла тогда, что заблудилась. Стою, озираюсь по сторонам, и думаю: что же делать? Куда идти? И вдруг – батюшки! Медведь! Я уж и забыла, когда в последний раз косолапого в наших местах видела, а тут на тебе, сидит! А у меня в ружье патроны дробовые, я же по птице охотничала. А что, думаю, коли озлится Потапыч, что пришла к нему без спросу, да пойдет меня драть? А у меня детишки! Что делать? Как спасаться? Как говорится, пережила несколько незабываемых мгновений.
Когда смотрю: а ведь и не медведь это! Похоже, но не он. Да и слишком маленький на самом деле медведь что-то. Это он от страха-то мне большим показался! Я ближе подошла и вижу, что это девочка, маленькая. На ней тулупчик старенький, да меховой полушалок на голове, мохнатый, вот я ее за медведя и приняла.
Агафья рассказ остановила, вздохнула, – часто вздыхает, заметил тогда Бармалей – губы сжала да картинку Марфуткину погладила.
– Так что, сестра твоя, – сказала она после, – если взаправду сестра, объявилась в наших краях очень необычным образом. Через грозу. Ну, это ладно, дальше слушай.
Я к ней: как зовут? Марфутка. Откуда взялась? Где твой дом? Не знаю, говорит, заблудилась я. Как не знаешь? Как заблудилась? Молчит. Молчит, и ладно. Не оставлять же деваху одну в лесу? Отведу домой, думаю, а там, может, и родители ее найдутся. Кто-то же должен ее искать? Опять же, в тягость она нам не будет. К моим четверым еще один рот прибавить, так и незаметно будет. Взяла ее за руку и повела. Повела... Сначала стою и думаю, куда идти? А она мне: «Вы вон к той березе идите, тетя Агафья. Там за ней и дорога откроется». Я к ней, откуда, мол, мое имя знаешь? Я тебе не называлась. Молчит! Только улыбается, как ангелочек. Ну, что, пошли мы. И действительно, только к березе подошли, как я и местность признала. Далеко, надо сказать, занесло меня в тот раз! Кстати, дорогой и глухарь нам попался, и заяц, так что, как ни странно, и охота в тот раз удалась.
Вот так Марфутка твоя в доме этом и появилась. Нетрадиционным, можно сказать, способом. Не по дороге, а прямиком из лесу. Ну, а дальше чудеса с ней не закончились, наоборот, только начались.
Да, привести-то я ее привела, а дальше что? У нас же тут кроме людей никакой власти нет. Все в Митькино. Участковый и тот наездами. Ну, решила: как-нибудь. Пусть живет, а там видно будет.
Надо сказать, очень добрая и ласковая девочка, с моими белобрысиками сразу подружилась. Они у меня такие, сторожкие, а эту сразу приняли, как родную. Определила ей угол в доме, вон тот, за занавеской, там она и жила. Странная... Оказалось, что не умеет ни писать, ни читать, так мои ее уму-разуму учили. В смысле, буквы с ней разучивали, и как из них слова складываются. Зато она их чему другому учила. Она, например, травы лучше меня знает. Такие чаи из них составляла, не передать! А пирожки какие готовила! Мне ни в жисть такие не удавались. А то вдруг возьмет и заговорит на незнакомом тарабарском языке. Такая удивительная у тебя сестра.
Но если ты думаешь, что это все ее странности, так нет. Не все.
Вон там, – Агафья указала рукой на красный угол, – карточка Федора, мужа моего, стоит. Так она посмотрела только на нее и говорит: нет, не погиб он. Живой, говорит, ваш супруг, только он в неволю попал. Он освободится и вернется к вам, но не сразу, надо подождать. Где в плену, у кого, – про то не сказала. Ждите, говорит, может и несколько лет. Ждем, что делать. Детям без отца плохо. А жена без мужа не жена.
Несколько дней так посмотрела она на наше житье-бытье, и призадумалась. О чем, не ведомо. А после стала разговаривать с кем-то невидимым. Мне про то дети сказали, я сама не видала. Поговорила она так невесть с кем, потом веник взяла и чисто всю избу вымела. Тут уж я пришла. Увидела ее за работой, похвалила. Молодец, говорю, и упрашивать тебя не нужно, сама все делаешь. А она мне и отвечает: вы потому так трудно живете, что приходит к вам в дом серый злой человек. Вы его видеть не можете, а он тем и пользуется. Он вашим счастьем и вашим достатком питается. Раньше, говорит, питался, но больше не будет. Я ему, говорит, дорогу в ваш дом заказала, да следы его замела. Вот так. Хошь, верь, хошь нет, но только с того дня жизнь наша стала и светлей, и сытней. Будто достатку прибавилось! Я, к слову, тебя поначалу за того серого приняла. Думала, опять вернулся, аспид, кровушку нашу пить.