Лицо девушки вмиг омрачилось, приобрело несколько потерянное и горестное выражение.
– А вот этого я не ведаю, – сказала она. – Не решила пока еще.
– Но тебе есть куда идти? – не оставлял расспросы кукольник. – Тебя ждут где-нибудь?
Девушка, снова опустив глаза долу, неопределенно пожала плечами.
– Не ведаю, – повторила она. – Как получится.
– Я что хочу сказать. Негоже такой юной девушке в метель ночью одной на улице оставаться. И заболеть, и замерзнуть можешь, да и вообще. Мало ли что может с девушкой на улице приключиться! Пойдем-ка с нами, к нам домой, мы тебя чаем напоим. Отогреешься, поешь, отдохнешь. За чаем расскажешь нам, что с тобой приключилось, а там, глядишь, и придумается, что тебе делать и куда податься.
– Нет, нет! – сразу горячо запротестовала девушка. – Не хочу я никого стеснять! Я лучше здесь побуду. Метель скоро выдохнется и успокоится.
– Глупости! – сказала, как отрезала, подошедшая неслышно и остановившаяся за спиной у мужа Раиса Петровна. – Никого ты не стеснишь, деточка. Мы с Василием Павловичем одни живем, квартира у нас большая, и места в ней предостаточно. На тебя точно хватит, можешь на этот счет не волноваться. Василий Павлович верно говорит, пойдем к нам, а там, в тепле, сама решишь, куда тебе надо, куда не надо. А пока не решишь, то можешь и у нас оставаться. Нам такая гостья только в радость будет. Правда. Ну? Пойдем!
Она протянула девушке руку и та, чуть поколебавшись, отбросила последние сомнения и приняла ее.
Так, поддерживая девушку за руки с двух сторон, старые артисты довели ее до своего дома. Идти, действительно, оказалось недалеко.
Тем не менее, дом вынырнул из снежной мглы внезапно, встал перед ними во весь свой великанский рост сразу, незыблемый и громадный, как утес.
– Ох, ты, какая громадина! – восхитилась девушка. – И такой высокий, прямо башня.
– Верно, башня и есть, – подтвердил Василий Павлович. – Целых шестнадцать этажиков. А величаем мы ее Дозорной.
– Почему Дозорной? – удивилась она.
– Да потому, что фамилия наша Дозоровы. Я вот просто Дозоров, а Раиса Петровна через черточку. И живем мы на самой верхотуре, можно сказать, настоящий дозор там держим. Вот и получается, что Дозорная, самое подходящее название для башни. Разве не так?
– Коль вы говорите, значит так и есть, – согласилась девушка. – Только не понятно, от кого дозор? Неужели на город враги напасть умышляют? И кто же ваши враги?
– А ты умница, – улыбнулся Василий Петрович, – зришь в корень. Врагов в настоящий момент у нас как бы нет, это верно. Но это не значит, что их нет вовсе, и никогда не будет. Враги вообще дело наживное, а некоторые так и по судьбе прописаны. Поэтому, мы на всякий случай все-таки вокруг посматриваем, чтобы не пропустить. А то ж они, как вот эта метель: не было, а потому вдруг – раз, и появилась.
Раиса Петровна покачала головой.
– Ой, Вася, ты бы попридержал язык. Мелешь, мелешь, и совсем нашу гостью запугал.
– И то верно! Не слушай меня, деточка, это я так, вроде новую сказку сочиняю. Лучше скажи, как нам звать-величать тебя? А то за разговорами мы даже имени твоего не спросили.
– Марфуткой меня кличут. Марфа я.
– Марфуткой? – старики переглянулись. – Что ж, хорошее имя. И, главное, вполне тебе подходит.
– И несет отпечаток судьбы, – сказала Раиса Петровна.
– Наверное, – согласилась девушка.
– А что, мне нравится, – сообщил Василий Петрович. – И Марфушка нравится, и Марфутка. И Марфа тоже. Ты к нам будто из сказки явилась. Расскажешь ее потом, ладно? Мы с Раисой Петровной до сказок охочи.
Марфуша только посмотрела на кукольника с грустью неприкрытой, вздохнула, глаза отвела и ничего в ответ не сказала.
– Ладно, – сам себя уравновесил Василий Павлович. Они как раз на широком крыльце перед дверью остановились. – Можно, мы войдем уже? – спросил он у двери.
– Да входите уж, входите, – отозвалась скрипучим голосом дверь и, дребезжа, раскрылась перед ними. – Только поспешайте, пока холода не напустили! Чай, не май месяц – зима!
Они вошли в подъезд и на быстром лифте поднялись на верхний этаж. Лифт с ними почему-то разговаривать не стал, видимо, не в настроении был. Да и то, нечего кому ни попадя по ночам шататься, когда добропорядочные механизмы почивать изволят.
И ведь было его недовольство отчасти даже справедливо! Хотя, с другой стороны, тут уж кому какая служба выпала. Что касается лифта, то его дело, прежде всего, поднимать людей вверх, а так же спускать их вниз вместе с чемоданами и, например, собачками, причем в любое время дня и ночи.