Тисса потянулась к нему, чтобы поцеловать в щеку перед тем, как он уедет. Розгальд же резко развернулся, сделав вид, будто ничего не заметил.
Королева ощутила, что ещё немного и она разрыдается, поэтому, развязав фартук, поспешно укрылась за занавеской, где располагался испеченный хлеб.
Миледи больше не могла выносить отстраненности человека, которого чуть ли не с самого первого дня знакомства любила всем сердцем.
Глава 22
Розгальд не чувствовал ни жара, ни холода, потому надел поверх белой рубахи только красный камзол, обшитый золотым галуном. Он объяснил своим людям, что хочет поехать не со свитой, а один, налегке. Приближённые начали отговаривать его, так как не подобает королю путешествовать без сопровождения. На что правитель Дормана резонно ответил: «Я и так мёртв, что ещё со мной может случиться хуже?». Ни у кого не получилось убедить Его Величество в обратном.
Он взял меч и сумку с ремнями из кожи. Оседлал же самого безумного из своих полностью чёрных коней. Мощные и красивые ноги жеребца самовлюбленно, на большой скорости простучали по подъемному мосту. Из тёплых ноздрей животного валили клубы пара. Зрелище было прелюбопытное. Милорд с угольными волосами и бровями на вороном скакуне скачет, словно черт из преисподней. Жители невольно провожали его взглядами. «Всë-таки у нас очень красивый и умный король!» — размышляли они про себя.
Внешность Розгальда действительно обладала природным магнетизмом. И вампирская бледность на угрюмом лице делала его ещё загадочнее и привлекательнее для дам. Народ принял своего короля в новом воплощении. А внутренняя ошибочная злость от потери близких на войне уже поутихла в их сердцах. Они всегда знали, что Его Превосходительство живёт ради дорманцев, а не только ради короны.
Покрывало из снега искрилось в лучах солнца так, что монарха чуть ли не слепило. Казалось: едешь среди урагана из умирающих звёзд, и сейчас все желания вот-вот сбудутся, или тебя поглотит, будто пылинку, голодное нутро Вселенной.
Розгальд хотел исчезнуть. Только неугомонная ярость против Узгулуна до сих пор заставляла его продолжать свой туманный путь. Правитель свернул на дорогу, ведущую к лесу Хэтона, за которым простиралось княжество вурдалаков.
Когда он преодолел милю, то заметил в канаве у дороги стаю серо-рыжих волков. Звери глядели на него такими же жёлтыми глазами, раскрыв рты и облизываясь. В какой-то миг Розгальду захотелось спешиться и подойти к ним, чтобы обнять. Он ощущал сильную схожесть с хищниками.
Пасти волков были заляпаны кровью. Рядом лежала их растерзанная добыча — пожилой и невезучий як. Милорд спрыгнул на снег и с безумной улыбкой подошёл к ним. Двое из стаи оскалились. Но вожак спокойно и бесстрашно наблюдал за человеческими движениями. Розгальд приблизился к туше и оторвал себе кусок, жадно высосав из него красные капли. Никто не стал атаковать его. Животные чувствовали, что он им не по зубам.
Король рассмеялся, вытирая свои губы, и вновь уселся на дерзкого коня. Мускулистого жеребца не стоило пришпоривать. Он был не из тех, кто нуждается в подсказках.
Продолжив путь, Розгальд театрально завыл, подражая пушистым братьям. Сознание желало разрыдаться, но тело вампира не имело больше слëз.
Пропасть из его тоски мог понять только взрослый орёл со слишком отросшими когтями и не имеющий отныне возможности жить как прежде.
Розгальд пребывал в том состоянии, когда стоишь на краю вершины скалы и смотришь с неё вниз. А заигрывает и разговаривает с тобой только ледяной ветер. Прошлое же покрыто серой непроницаемой дымкой. И из неё никогда не донесется смех и любовь. Ты один на один со своим страхом и ненавистью к себе.
Конь гарцевал, проезжая простирающиеся заснеженные бокажи справа. Монарх видел сон наяву. Перед разумом проносились воспоминания, связанные с единственным счастьем, которое до сих пор не исчезало из остановившегося сердца. В голове вырисовывалась их свадьба с Тиссой.
Она шла в храм по аллее из цветущих белоснежных яблонь, от коих веяло сладким нежным ароматом. Все их цветки в своём множестве очень походили на её муслиновое платье. Чудесную головку миледи венчала перламутровая диадема. В те далёкие дни жажду в груди короля вызывала только возлюбленная. И лишь небесам известно, что бы он отдал сегодня ради утекших из рук, словно песок, прожитых беззаботных часов блаженства рядом с ней.