Выбрать главу

Смех.

(как бы возвращаясь к прежней теме, мечтательно) Знаете, молодой человек. А ведь день, когда вся Россия узнала о нашем патриотическом подвиге – это, наверное, самый яркий момент моей жизни.

Гость мгновенно приходит в рабочее состояние и включает магнитофон.

(возвышенно) У нашего дома на Мойке собралась толпа. Люди падали на колени и клали земные поклоны. В храмах в нашу честь служили молебны. В театрах публика вскакивала с мест и овациями прерывала представление. Останавливались трамваи. Незнакомые люди плакали и целовали друг друга в уста. Бесконечным потоком шли корзины свежесрезанных оранжерейных цветов с лентами "Освободителям России!". Румяные гимназистки, чуть пьяные от мороза… Да что говорить! Рука мастера могла бы сделать эту сцену украшением фильма.

Кинематографист: Я обязательно передам ваши пожелания режиссеру.

Феликс (с надеждой): Простите, а, скажем, ваш батюшка не описывал картины того великого дня.

Кинематографист (растеряно): Да нет. Он, вообще, на эту тему не распространялся… Он у меня скромный человек был. Сначала нотариусом работал, потом в наркомате машиностроения.

Феликс: Петербуржец?

Кинематографист (неохотно): Москвич. Вообще-то он из Барнаула… (меняет тему, другим тоном) И все-таки. Как это происходило? Хотелось бы с документальной точностью воспроизвести сам момент… м-м-м… кончины этого человека.

Феликс (собранно): Вообразите, чудовище пожирает пирожные. Яд не действует. По моей спине бежит холодок. Я касаюсь лица (показывает). Пальцы ледяные. Щека дрожит. К счастью, в помещении деликатно приглушен свет – зверь не замечает как побледнела моя кожа… И вдруг спасительная мысль! (вскакивает) "А вот, Григорий, крест…" На каминной полке хрустальное распятие работы старинного мастера в серебряном обрамлении на тонкой ножке. Тяну животное туда. "Помолись, Григорий", – советую ему я. В моей руке револьвер. Курок взведен. Я абсолютно спокоен…

Звенит телефонный звонок. Феликс вздрагивает и замолкает. Он явно раздражен тем, что прервали его вдохновенный рассказ. Трубку подняла Ирина.

Феликс (Ирине, громко): Это насчет показа?

Ирина: Нет. Женщина. Тебя хочет. Говорит: партнерша по танцам.

Феликс разводит руками и идет в соседнюю комнату. Вместо него приходит Ирина и подсаживается на диван.

(ворчит) Третий час ночи, какие танцы? (заговорщицки) Вы знаете, я подозреваю, что он мне изменяет. (игриво) Как Вы считаете, может мне ему отомстить?

Слышно как Феликс, сказав что-то резкое, бросает трубку. Он быстро возвращается в гостиную и, не обращая внимания на Ирину, садится напротив гостя. Видно, что он взволнован.

Феликс (кивая в сторону телефона, с трудом подбирает слова): Это одна знакомая… Старушка из Хельсинки… Пенсионерка… Инвалид… Мы были когда-то близки… Не в сексуальном смысле, конечно (вполголоса) Боже упаси!.. Приятельствовали скорее… С младых ногтей… (уже прежним тоном) Вот. Бессонницей мучается, и мне покоя не дает.

Кинематографист: А вы сами хорошо спите? Это же серьезное потрясение – убить человека.

Феликс: Я убил собаку.

Видно, что этот ответ им хорошо отрепетирован и давно стал "фирменной" шуткой.

Все трое смеются. Феликс и Ирина самодовольно. Кинематографист – из вежливости.

Москва, декабрь 2009 года (первая редакция)

Москва, февраль 2011 года (вторая редакция)

(с) Голышев В.В.