После аншлюса и нападения фашистской Германии на Польшу Лернет как офицер запаса был призван на фронт. "Мне показалось, будто я вдруг сошел с ума, потому что у меня возникло стойкое ощущение, что я вновь оказался в той истории, которую покинул в 1918 году", — вспоминал он позднее. После ранения его отправили в тыл и вскоре комиссовали. Впечатления от "польского похода" он использовал в романе "Марс в созвездии Козерога" (1940), одной из своих лучших книг, однако достоверность изображения и уважительный тон по отношению к поверженному противнику — Польше — показались цензуре недопустимыми, и готовый тираж был уничтожен (отдельной книгой-роман вышел в свет только в 1947 г.).
В послевоенной Австрии Александр Лернет-Холения — признанный литературный авторитет, "грансеньор" австрийской словесности. В его книгах 1950-х — 1960-х гг. ("Граф Сен-Жермен", 1948; "Граф Луна", 1955; "Пилат", 1967 — этот роман недавно вышел в русском переводе) сохраняется привлекательная беллетристическая манера, осложненная при этом темой вины и ответственности, воспринимаемой автором из сложной перспективы, в которой история Австрии перемешивается с личной судьбой писателя. В 1969 г. Лернета выбирают президентом австрийского ПЕН-клуба. Литературная жизнь Австрийской республики после 1968 года, в условиях общеевропейской культурной и идеологической "смены парадигмы", представлялась Лернету чрезмерно политизированной, и он с его активно-неугомонным характеров недолго пробыл на почетном посту. В 1972 г. он публично протестовал против присуждения Нобелевской премии Генриху Бёллю, который, как считал Лернет, открыто встал на сторону левацких боевиков из группы Баадера-Майнхоф. Заявление Лернета не только привело в оторопь даже его сторонников и побудило его к отставке, но и раскололо австрийский писательский союз на две группировки — традиционный, более консервативный ПЕН-клуб и "Грацское объединение авторов", к которому примкнула более радикально и критически настроенная молодежь (это разделение существует и поныне).
К концу XX столетия, когда прежние политические страсти либо улеглись, либо воспринимаются в иной системе координат, интерес к творчеству Александра Лернета-Холении у широкого читателя по-прежнему сохраняется (его книги, особенно исторические сочинения, пользуются устойчивым спросом, переведены на полтора десятка языков). Имя его в России мало кому до последнего времени было известно: в сборнике "Австрийская новелла в XX веке" (1981) опубликована новелла "Марези", в антологии австрийской поэзии "Золотое сечение" (1988) — несколько коротких стихотворений. Любопытно, что и в Западной Европе Лернета-Холению историки литературы до последнего времени относили скорее к маргинальным явлениям, вернее, к тем авторам, которые при жизни были чрезвычайно широко популярны, а после смерти погрузились в забвение или стали достоянием так называемой "тривиальной" литературы (к примеру, Эмиль Людвиг и Ганс-Христиан Эверс в Германии или Густав Майринк и Лео Перуц в Австрии). Ситуация в последние годы несколько изменилась. Профессиональные читатели вновь открывают для себя его книги, и не только в силу расширения границ так называемого "литературного канона", в который активно входит "массовая литература" и ее приемы. Обширное творчество Лернета-Холении, на наш взгляд, достойно внимания современного читателя по целому ряду причин. Его проза представляет крепкую, доставляющую "удовольствие от текста" беллетристику. Она связана с кругом исторических тем и проблем, далеко не чуждых русскому опыту (романы "Любины соболя", 1932; "Красный сон", 1938), и насыщена мифологическим и историческим материалом, пробуждающим любопытство и не отпускающим до последней страницы. Сюжетность, живость, динамизм повествования — вот отличительные черты его прозы.
Важно и другое. Александр Лернет-Холения представляет в литературе ту линию, которая связана с "поэтикой парафраза": из его текстов заведомо исключена ориентация на художественный эксперимент, на стремление к индивидуальному литературному стилю. Австрийский писатель ведет свое повествование, прибегая, с одной стороны, к очень узнаваемым и традиционным зачинам: некоего безличного повествователя случай сталкивает с героем, рассказывающим свою историю (один из вариантов повествовательного зачина — сцена судебного разбирательства, во время которого обвиняемый обнажает причины своего преступления — новелла "Марези"). С другой стороны, Лернет-Холения нередко прибегает к известным в литературе сюжетным ситуациям, к "сюжетной цитации". Насыщены тексты и прямыми цитатами из его предшественников в литературе. Такого рода "секундарная эстетика" приводила австрийского автора к разным художественным результатам: в книгах, написанных для заработка, для литературного рынка, "поэтика парафраза" нещадно эксплуатировалась им с целью привлечения максимально широкого читателя, "узнающего" тематические, характерологические и сюжетные маркеры, незамысловатые в своей вторичной сконструированности, и погружающегося в чисто беллетристическое повествование, в литературу развлечения. Но есть у Лернета-Холении и другие книги. "Следует отличать то, за что ты готов нести ответственность, от того, за что ты получаешь деньги", — писал об этом сам автор. И в этих произведениях "поэтика парафраза" оказывается чрезвычайно плодотворной, создает весьма существенный художественный эффект, порождает диалог разных культурных эпох, соединяя в себе прошлое культурных предшественников автора, его, автора, настоящее и наше с вами читательское будущее.