Закончив собираться, я закрыл за собой дверь в святая святых Чернотопья и спустился по лестнице. Искать Густава самому мне по рангу не положено, так что пришлось напрячь служанку из новых, по крайней мере, я ее в лицо не признал.
А через пять минут, пока я призывал себе гончую, в ворота поместья уже вошел не только капитан стражи, но и брат Курт, о котором я совершенно забыл.
Минувшее с нашей последней встречи время пошло клирику на пользу. Он поправился, но в меру. И хотя впечатление, которое производил мужчина, никуда не делось, однако в облике и походке добавилось какой-то основательности, что ли. Прихожане явно не держат священника на голодном пайке.
Он остановился в паре метров от меня и внимательно вгляделся в мое лицо. Не нужно быть гением, чтобы понять: явился клирик, желая убедиться в моей одержимости.
— Ваша милость, — преувеличенно вежливым тоном заговорил он. — Я вижу, вы сразу же вернулись к своим обязанностям благородного хозяина и уже готовы в путь. Но прежде чем вы куда-либо поедете, я обязан с вами переговорить.
Я отошел от призванного зверя, и гончая развеялась в воздухе, будто ее и не было. На лице клирика не дрогнул ни один мускул. Он все так же спокойно глядел на меня, наверняка готовый умереть за правое дело, лишь бы не допустить чудовища до власти.
— С вами я всегда рад пообщаться, брат Курт, — с улыбкой произнес я, указывая в сторону беседки, где когда-то мы впервые с ним встретились. — И раз уж мне придется задержаться, не разделите ли со мной трапезу, как в прошлые мирные дни?
Курт не стал отказываться, и я махнул рукой Густаву.
— Прикажи, чтобы накрыли стол на четверых, позови его милость Вайссерманна и сам присоединяйся к нам.
— Как прикажете, ваша милость, — грохнул кулаком по нагруднику капитан и тут же ушел исполнять мою волю.
Я дождался, пока он отойдет на достаточное расстояние, и вновь обернулся к священнику.
— Брат Курт, я не знаю, осведомлены ли вы о том, где я был…
— Разумеется, мне это известно, ваша милость, — с готовностью кивнул тот. — Но мне никто не сообщил, что вы возвращаетесь.
Мы не торопясь направились к беседке. Территория поместья заметно облагородилась, видимо, Марк распорядился. По сравнению с тем, что было при мне — настоящий парк.
— Я выполнил свою часть договора, — сказал я, шагая справа от клирика. — Истребитель исполнил свою задачу, и теперь я могу вернуться к своей обычной жизни. Спокойной и мирной.
Он не сразу ответил, сперва тщательно обдумал мои слова. И именно поэтому задал следующий вопрос.
— А как же одержимость?
— На момент нашей встречи я таким уже был, брат Курт, — улыбнулся ему, убирая эффект демонических глаз. — Но, полагаю, после Меридии в этой маскировке уже нет необходимости. Одержимый или нет, но я барон Чернотопья и гражданин Крэланда.
Он снова немного помолчал. Мы прошли в беседку, и я сразу же занял свое место. Только после того, как сел я, клирик опустился в кресло напротив.
— Я должен запросить подтверждение, ваша милость. И очень вас прошу воздержаться от поездок по баронству, пока не получу ответ, — проговорил он, аккуратно кладя кулаки на стол. — Не сочтите за дерзость.
— Я все понимаю, — спокойно кивнул я, — но в таком случае вам необходимо написать мне соответствующее распоряжение. Я ведь тоже буду докладывать о своей работе братьям.
Глаза Курта сверкнули. То-то же, маленький исполнитель. Юридически у тебя нет надо мной власти, и любое поползновение на мою свободу, любые препятствия — и формально Томаш сможет подвесить Курта за яйца.
— Только не подумайте чего дурного, — поспешил развеять его сомнения я. — Бумага будет приложена к моему письменному извинению за то, что заставил старшего брата Томаша ждать. Естественно, я также укажу, что полностью поддержал ваше решение, нахожу его разумным и выполню вашу волю с большим удовольствием.
Тащиться в Херцштадт, чтобы сказать священникам, что работа выполнена, я не собирался. Так что пусть сам все бумаги оформляет. Чем дальше от престола, тем лучше, на собственной шкуре почувствовал королевскую милость. Ну их всех к черту!
— И что же вы хотите делать дальше, ваша милость? — осторожно спросил он, не уточняя, о чем речь.
И хотя я прекрасно понимал, что клирик имеет в виду мой доклад, я решил разыграть старую карту молодого не слишком умного парня.
— Стану заниматься Чернотопьем, как вы и сказали, брат Курт. Война — это не для меня. Открою школы, начну производство бумаги.