— Я же просила, не выходить сегодня, - она была взвинчена больше обычного. Только искры не летели. Впрочем, и такой она ему нравилась. Однако не до нежностей. На них стали оборачиваться.
Марго откачнулась, заулыбалась. Вадим тоже растянул губы, повертел головой, да так и замер на месте. За углом стояла отдельная от других компания. На столько отдельная, что у него перехватило дыхание. Трое в рыцарских доспехах озирались через узкие прорези шлемов. Двое - высокие, массивные. Третий - низкорослый, но широкоплечий. Все вооружены
Вадима сзади подтолкнули. Он обернулся. Давешний бодигард покивал на стол. Ангарскому очень не понравилась его улыбка: глумливая, поганенькая, всезнающая и в то же время опасливая.
Похоже, информация в ведомстве толстого начальника поставлена блестяще. Не прошло и пятнадцати минут, а охрана уже знает кто тут кому вася.
— Не хочу, - процедил Вадим сквозь зубы.
— Мне приказано проследить, - прозвучало вежливо, но и с некоторой угрозой.
— Следи. У тебя работа такая.
— Ага. У меня - такая. У тебя - другая, - в тон ему заелся бодигард.
В голову ударила горячая волна. Мгновенно все поплыло. Рожа парня растеклась волнистым блином. Не захочешь, да попадешь. Дракон внутри поднял голову. Ангарский поднял глаза. Что уж там в них узрел качок из охраны? Только его сдуло. Был, маячил, сам напрашивался - и пропал.
Только ближний стол качнулся. На траву попадали, стоявшие с краю фужеры. На неловкого слегка заматерились и забыли. На инцидент вообще никто внимания не обратил, потому что трое кольчужников вышли из своего укрытия.
Вадима еще потряхивало, однако, и он вместе со всеми попятился, освобождая место. Каскадеры, донеслось из толпы. Марат Ибрагимович каскадеров снял для боя.
Невысокий, изящный, прямой восточный человек подошел к троим и поздоровался с низкорослым за руку. Тому пришлось снять латную перчатку. Марат Ибрагимович так же прямо и значительно отвалил. Незаметная на общем хаотичном фоне охрана расступилась, образуя заплечное каре. Марат Ибрагимович еще потянул время. Трое стояли в вольных позах. Мечи в ножнах. Глаза обегают толпу. Артисты! У Вадима зачесалась правая ладонь. К деньгам. Нет. К деньгам - левая. Правая - здороваться. И так уже…
Низкорослый отошел в сторону. Оставшиеся развернулись друг к другу. По неслышному хлопку восточного гостя мечи взлетели из ножен.
Они хорошо работали. Андраг весь ушел в поединок. Его толкали, он не обращал внимания.
После очередного, прекрасно разыгранного и отбитого выпада, противники разошлись. Над площадкой на мгновение повисла тишина. Потом зрители вяло захлопали. Вадим недоуменно огляделся. Чего этим закормленным сволочам надо? Им ведь только что показали класс. Ни хрена они не увидели. Разве искры от сталкивающихся мечей. Зато разогрелись. Кое-кто уже машет руками, показывая, как бы он это сделал, если бы умел.
Вадим наблюдал толпу, когда сзади, пониже поясницы ему прилетел короткий пинок; не ожидал и выпал из толпы, чудом не ткнувшись носом в газон; в последний момент сумел подставить руки и тут же вскочил. В сумерках, в мельтешении лиц мелькнула рожа бодигарда. И пропала. Лови.
Окружающие хохотали. Клоуна им выкинули на манеж, пока бойцы отдыхают! Ангарский решительно шагнул из круга. Он уйдет. Прямо сейчас соберет манатки и уйдет. Он больше никогда не переступит порог этого дома. Если Марго так его любит, пусть уходит от мужа.
Вадим не заметил, когда на пути появился толстяк. Он вообще ничего перед собой не видел, когда в лицо густо пахнуло коньячно-пивной смесью. Гостюшка уже столько принял, в пору под столом отлеживаться, однако, гулял.
— Родственник! - заорал он радостно. - А мне сказали, ты уже выбыл. Пошли отметим наш праздник. Или ты не рад? Говори.
Вадим попытался его обойти, толстяк ухватил его за рукав.
— Стой. Куда? Гулять, так гулять. Орлы! Присмотрите.
Вадима грубовато потеснили к арене. Пришлось отступить. Он развернулся лицом к каскадерам.
В спину горячо дышали бодигарды.
Бой, между тем, заканчивался. Низкорослый, - главный у них, как понял Вадим, - без труда одолевал своего противника. Одолел, поклонился, приложив руку к груди. Все по правилам. Глянул на Марата Ибрагимовича. Тот важно кивнул. На коротышку пошли двое. У них по одному мечу. У него - меч и спадон. Ангарский даже про бодигардов забыл. Черт с ними, подышут - отвалятся.
Ух, как красиво он работал. Четко, умело, ловя даже не взмах, не жест - мгновение зарождения жеста; и почти не двигался с места. Они крутились. Он стоял. Толпа тоже замерла. Даже до пьяных хозяев и хозяйчиков, кажется, дошло. А бой распалялся. Парни вошли в раж. Они наскакивали на главаря уже не по учебному - азартно, хлестко. Он только головой встряхивал. В толпе начали подвывать, постанывать. Завизжала женщина. Один из противников оступился. Вадим бы руку дал на отсечение - не трюк - по настоящему оступился. Главарь воспользовался ошибкой и мечом плашмя отправил противника на землю. Тот не торопился вставать. А когда таки поднялся, со вторым уже тоже было покончено. Меч валялся далеко в стороне, сам поединщик - под ногами победителя. Вот тут толпа взорвалась по настоящему. Им показали! Они видели!
Визжали женщины. Мужчины орали и матерились. Марат Ибрагимович улыбался как победитель, - купил, так купил развлечение, сто лет не забудут, - улыбался и головой по сторонам покручивал: все ли поняли, кто тут главный виновник?
В центр внезапно вывалилась совсем уже расхристанная фигура. Лица в сумерках не видно, но и так понятно, кто. Рубашка расстегнута, волосатое пузо квашней свесилось на ремень. Куртку он где то потерял. И так не мерзнет, распалился как все.
— Марат! Дай я тебя поцелую.
— Лучше выпьем, дорогой, - отвертелся тот.
— Успеем выпить. Я драться хочу.
— Так, драться или целоваться?
Толстяк пьяно задумался, закручинился даже. А надумав, заорал на сторону:
— Бой до крови!
— С ума сошел, дорогой. Завтра в министерство на коллегию лететь. Пусть дерутся те, кому положено.
— Они все подставные, - упрямо возразил толстяк. - Я видел: они нарочно подстроили бой.
— Я им за это плачу.
Но голос восточного мужчины потонул в гаме. Высокое собрание неожиданно приняло сторону толстяка. Впрочем, Марат Ибрагимович не был обескуражен. А хрена ли ему? Хотят гости забавляться - пусть. Он кивнул главному каскадеру. Тот, так и не сняв шлема, на кивок не побежал; постоял, глухо сказал что-то своим и только после этого двинулся к высокому начальству. Говорили они не долго. Пара слов. Каскадер кивнул, потом сам задал вопрос. Марат Ибрагимович поморщился, но согласился.
— Бой до первой крови, - глухо донеслось из-под забрала.
На свободное пространство раскорякой вывалил один из знакомых бодигардов. Ему бы волыну в руки, а то с мечом он выглядел сущим идиотом.
— Кольчугу, - скомандовал главный. Бодигард напрягся, ожидая распоряжения шефа, не дождался, и теперь пребывал в нерешительности. Один из каскадеров вынес длинную, сетчатую, металлическую рубашку. Под хохот собравшихся охранника облачили, на голову нахлобучили шлем, выдали перчатки. Он их бросил на траву. Андраг его понимал. Оголовок меча и так-то не больно в руках удержишь, а тут еще - негнущиеся чешуйчатые краги. Но главный каскадер настоял на своем. Парню пришлось натянуть латные перчатки.
Бой продолжался с минуту. Толпа хохотала. Толстяк корчился вместе со всеми. Когда охранник захромал из круга, хозяин только поддал ему леща. На черной штанине униформы расползалось кровавое пятно. Даже на траву капало. Парень затерялся в толпе.
— Кто еще желает драться? - глухо спросил Главный.
Андраг не раздумывал. Чего думать-то? Внутри кипело. Случай таки выпал! Дождался. Что до сигнала Следящих, может пинок в зад и был тем сигналом? А и не будет знака, он все равно ввяжется. Дома бы так, ехидно вякнул Вадим. Там отлынивал. Доотлынивался. То - дома, а то - тут.
Будем считать, ностальгия захлестнула.
Андраг пошел. Как дома, как на настоящем поединке - голова поднята, спина в линейку, жесткий, стянутый резинкой, хвост шуршит по болоньевой спине - прошел три шага, остановился и, приложив ладонь к груди, коротко поклонился. Трое стояли молча - рассматривали. Наконец