— Куда?
— Я обязан отчитываться? - тон хозяина изменился. Матушке давали понять, что она в гостях. И только.
Вертикальные зрачки баронессы превратились в лезвия:
— Хочешь сказать, что стал взрослым, что имеешь право на самостоятельность?
— Вы так не считаете?
— Нет! Ты остался вздорным подростком. Твой юношеский бунт продолжается неприлично долго. Я, твоя мать, еще какое-то время могла бы это вынести.
Общество - нет. Ты эпатируешь буквально всех. Если такое положение сохранится, вопрос о тебе может встать на Совете Высочайших.
— Мадам, вы лучше меня знаете, что пока я не совершил преступления против закона, к Совету могут апеллировать только ближайшие родственники. Посторонние не имеют права, вносить запрос. Следовательно, Совет Высочайших рассмотрит только вашу жалобу.
— Об этом я и собираюсь с тобой поговорить, - тон матери смягчился, стал почти мягким, почти сострадательным. Убивается бедная по непутевому сыну. Только зрачки похожи на амбразуры, из которых проистекает нешуточная угроза.
— Говорите, мадам, - холодно разрешил барон.
— Мы будем беседовать в передней?!
— Не угодно ли Высокой Госпоже пройти в гостиную… или сразу в столовую?
Высокая Госпожа дернула головой, будто получила в лоб. Бриллиантовые искры колюче разбежались. Оскорбление вышло тонким и точным.
Высокий Господин ее сын имел в жилах Старую кровь, а баронесса Месмор -
Молодую. И эти две линии, как параллельные прямые, не могли совместиться ни во времени, ни в пространстве. Носители Старой крови женились на особах женского пола Молодой. Но плод их любви - мальчик - наследовал только Старую линию.
Драконица в этом случае несла исключительно утилитарную функцию, являлась сосудом для драгоценного семени - не более.
Физиология и анатомия двух драконьих линий несколько различалась. Самое очевидное - зрачки: у Старой крови - круглые, как у людей. У Молодой - вертикальные - кошачьи. Представители Молодой ветви боролись с этим недостатком, кто как мог: приколдовывали, меняли конфигурацию зрачков.
Человека или другого дракона из новых такой трюк еще мог провести. Но в присутствии Старых заформулированные зрачки принимали свой естественный вид. Причем, тем даже не надо было ничего делать. Все свершалось само.
Сидят, допустим, мирно беседуя, в зале Дворца Совета три Высоких Господина.
Пара-тройка отпрысков в дальнем углу тусуются. И все чинно, благородно: этикет, ритуал, наряды по последней моде. Оружие начищено, драгоценные камешки радугой поигрывают. Каждый смотрит на собеседника и мысленно себя с ним сравнивает: у кого кожа чище, у кого волосы длиннее. Зрачки, опять же. Изредка встречаются идеальные, но чаще с погрешностью. Зрачки - особая статья.
Необходимо иметь много золота и нешуточное влияние, чтобы дракон-маг Старой крови дал тебе нужные заклинания. Брали бы золотом, сволочи! Нет, подавай им какой-нибудь старинный артефакт. Тратишь тогда желтый металл. Когда у своих, а когда и у людишек разживешься. С людьми, конечно, проще. Но и такие попадаются: хоть когтями их рви, хоть мечем пошинкуй, ни за что безделушку не отдадут. Сам артефакт, та еще гадость, в руки не дается. Его нужно либо откопать, либо купить или выменять. А какой же дракон в земле ковыряться пойдет? К людишкам приходится обращаться.
Способ конечно давно известен: умыкаешь у копателя жену или дочь - можно и сына - потом торгуешься. Но и тут не все идеально. Сторговался - верни, кого утащил. А как удержаться и товар не попортить, пока владел?
Так вот: сидят высокие господа, друг на друга смотрят, себя показывают, вдруг забегает в залу мозгляк из Старых. Сапоги пыльные, кафтанишко потертый, волосенки седые, лицо, тьфу, все в морщинах. Случайно забегает. И - все! Кранты.
Зрачки у Высоких господ вытянулись. У кого не только зрачки, вся морда вперед пошла. У Высокого Господина Шуда чешуйки на щеках проступили, у барона Мора рог, оказывается, на темени торчит. Не зря он везде в шляпе ходит. У третьего собеседника уши зелеными лопухами свисли. И никакими бриллиантами те лопухи не скроешь.
Мозгляку в пыльном пиджаке что: зашел - вышел. А Высокому Господину Шуду?
То-то!
С магией то же самое. Сколько ни зубри Молодая кровь известные формулы, сколько ни комбинируй, все равно ничего путного не выйдет.
Но самое досадное - переход из одной формы в другую. Сменил форму - есть хочется, спасу нет. Тут все равно, что на зуб ляжет. Живое - так живое. Мертвое - так мертвое. У Старой крови и в этом преимущество: им от перехода хоть бы хны.
Прилетит такой на официальный прием, форму сменит и, давай, разговоры разговаривать. К столу не бежит, не чавкает, не хватает, не давится. И до человеческой плоти они, говорят, не охочи.
Так что, пока одни Высокие Господа мясо рвут и в рот запихивают, пока вино хлещут, другие Высокие Господа стоят в сторонке и брезгливо губы кривят.
А уж когда сын над матерью, готовой в данный момент сожрать хоть лошадь, хоть собаку, хоть старого слугу, потешаться вздумал…
— Подонок, дрянь, ничтожество! - мать заорала, некрасиво разевая и без того большой рот. Слюна полетела на метр. Андраг предусмотрительно отступил. Брызги могли и дырку в рубашке прожечь.
Отступил, смягчился душой и, с видимым почтением поклонился:
— Не стоит так расстраиваться, Высокая Госпожа. Прошу.
Створки высокой двери распахнулись. За ними баронесса узрела такое, от чего поток ругани мгновенно иссяк. Похоже, дама слюной захлебнулась. На столе, на золотом блюде лежал зажаренный целиком кабан. Надо бы еще чуть задержаться, проявить волю, выпустить злобу, но из столовой выползло облако ароматов, от которых все этические и воспитательные соображения пошли к черту. Тем более, сын стоит, почтительно склонив голову. Осознал! Ну, или вроде того.
Высокая Госпожа ринулась к столу.
Сын появился в поле зрения Высокой Госпожи, не ранее чем она насытилась.
Робко, по стеночке пробравшиеся в столовую слуги унесли золотой поднос, кости и огрызки. Сыну стоило бросить на стол единый взгляд, как тот засверкал не тронутой сервировкой. Мог бы с самого начала так, но не любит. Вообще не любит колдовать.
Все ж в твоих руках! Одно движение и соседи на корячках приползут, начнут руки лизать. Не хочет! Этого Высокая Госпожа понять не могла. И никогда не могла!
Сидит на "золоте", как собака на сене. Не хочет пользоваться сам, матери бы помог.
Но и тут она всякий раз встречала ожесточенное сопротивление. Сбежавший много лет назад отец этого упрямца, что-то такое ей пытался объяснять насчет магии.
Какие-то там силовые потоки, обеднение источников, катаклизмы. По ней, гори оно все синим огнем. Пусть хоть камни с неба посыплются, лишь бы желаемое оказалось в руках.
Сын устроился напротив матери. Их разделяли золотые тарелки, искрящийся хрусталь, тонкое невесомое стекло. Он и ел-то неправильно - того клюнет, того ущипнет… Баронесса испытала острое желание, разметать стол, чтобы брызнуло осколками, раскатилось, разлетелось. Вон тем блюдом - в зеркало…
— Продолжим нашу беседу, Высокая Госпожа, - голос сына подействовал как ушат холодной воды. Баронесса перестала грезить разором и вскинула глаза.
— О главном я тебе сообщила. Собственно, я могла бы и не продолжать. Ты не глуп. Выводы сделаешь сам.
— В основном - понятно. Но хотелось бы услышать подробности. Согласитесь, не каждый день тебе с порога грозят страшными карами неизвестно за что.
— Ах, подробности? Пожалуйста. Во-первых, ты нагло попираешь традиции.
Когда ты в последний раз участвовал в турнире?
— Десять лет назад.
— Всего-то! Если учесть, что турниры проводятся ежегодно, перерыв более чем длительный. Ах, я и забыла. Ты возможно до сих пор страдаешь от раны? Или позор мешает показаться на глаза Высокому Собранию?
— И то и другое.
— Можешь морочить голову людишкам, но не своей матери. Не хочется верить, но поговаривали, что ты нарочно все там подстроил: вызвал на поединок Эрка, жена которого, между прочим, благополучно разрешилась девочкой, и упал от первого удара.
— Я боялся, он и того не сделает. У него руки тряслись. С трибун не видно. Зато, в близи - сущее наказание. Согласитесь, я проявил завидную выдержку и упал, только получив удар. Хотя, желание, быстрее со всем этим покончить, мучило меня с самого начала.