Выбрать главу

Рыцари устроили жаркие дебаты на тему, кто станет новым командиром и поведет отряд на прорыв. Я отказался принимать участие в обсуждении этой глупости и лег спать, попросив разбудить, если что надумают. Дня за два до того меня задело стрелой. Рана воспалилась, и я илиходил шатаясь, как чумной, или валялся в полубредовом состоянии. Похоже, отряд все-таки пошел на прорыв, и был полностью вырезан сразу за стенами крепости. А обо мне банально забыли. Растолкали меня утром уже воины Падишаха.

Конечно, своим спутницам я излагал весьма упрощенную версию тех событий, воспоминания о которых буквально захлестнули меня. Не будешь же рассказывать о той бешеной злобе, которая охватила меня, когда я понял, что наш отряд банально приговорили к смерти. При этом речь не шла о какой-либо тактической, тем паче стратегической операции. Похоже, кто-то из верхушки был заинтересован в смерти лорда Е…. Ну а остальные попали под раздачу просто за компанию.

Или как описать нежным созданиям, всю ту вонь , которая казалось въелась в сами камни. Вонь от сдохших лошадей, вонь от гниющих ран, вонь от испражнений сотен людей, у которых не было возможности даже толком помыться. Да и загноившаяся рана от стрелы позволяла мне рассчитывать не более чем на два-три дня жизни. Себя, к тому времени я зачислил в разряд мертвых. Конечно, как боец я и в том состоянии превосходил любого из правоверных рыцарей. Вот только заражению крови глубоко наплевать на твое воинское искусство. Наверное, поэтому я остался достаточно спокойным, когда разлепив глаза, увидел себя в окружении копейщиков падишаха, пинавших меня древками копий.

Углубившись в воспоминания я замолчал, ощутив некую странность, которую никак не мог сформулировать в явном виде и которая, тем не менее, все время присутствовала где то на заднем плане вызывая ощущение внутренней неудовлетворенности. Во всех моих воспоминаниях присутствовала некая незавершенность. Я, Андрей Сопов, четко разграничивал себя и барона Свана. Память барона разворачивала передо мной яркие, насыщенные картинки, в которых на первый взгляд не было ничего необычного, ну разве что за исключением фигуры самого барона — личности незаурядной и колоритной. И, тем не менее, за этим ясным и понятным скрывалось что-то совершенно другое, гораздо более глубокое и необычное.

Впервые я почувствовал диссонанс от мысли несомненно принадлежащей барону: « Да и загноившаяся рана от стрелы позволяла мне рассчитывать не более чем на два-три дня жизни. Себя, к тому времени я зачислил в разряд мертвых.» Казалось, что тут может быть неясным. Обширное заражение крови и в мое время — время развитого капитализма - магистральный путь на смертный одр. А уж нынешняя феодальная медицина вряд ли намного превзошла уровень Авицены и от антибиотиков еще очень и очень далека.

Только вот тем самым вторым планом, с трудом для меня различимым, проскакивало понимание того, что барон Сван ни на секунду не сомневался в благополучном для себя исходе. И уж совсем диким казалось то, что возможность остаться в живых барона совершенно не вдохновляла. Казалось, что он относился к перспективе выжить скорее как к неизбежному злу, с которым приходится мирится.

И почудится же такое. Спишем ка мы все это на легкую форму шизофрении. Как никак предпосылки для психического расстройства в виде чужих воспоминаний, присутствующих в собственной голове в наличии. Нужно только понять, а до какой степени голова, в которой нынче прибывает мое сознание, принадлежит мне. С одной стороны я - Андрей Сопов вроде бы как главный. Барон Сван по необходимости делится со мной нужными воспоминаниями и навыками и является личностью несамостоятельной. То есть находится в полном моем подчинении. С другой стороны отголоски чужих мыслей оставляют ощущение, будто мой временный альтер эго гнусно хихикает и от всей души развлекается, наблюдая за моими смешными, с его точки зрения, поступками. И если возникнет такая необходимость, тут же определит меня куда-нибудь на задворки без права голоса.

Не знаю, куда бы могли меня завести все эти размышления, но, к счастью, меня отвлекла дуэнья

-Барон, рассказывайте дальше. Что было потом?

- Потом меня повезли к Падишаху. Он должен был определить мою судьбу. Но из разговоров со стражей, которая сопровождала мою телегу на протяжении недели, я понял, что заморачиваться по поводу исхода этой встречи не приходится. Выбор стоял между - быть четвертованным либо быть сваренным в кипящем масле. По каким-то непонятным причинам Падишах не склонен был к разнообразию в казнях для своих пленных, хотя по словам тех же стражников квалификация его палачей позволяла реализовать не менее полусотни различных вариантов на любой вкус – от банального удушения шнуром, до изощренного снятия кожи со всего тела и лица, да так что жертва оставалась в живых еще несколько часов и при этом могла видеть своих мучителей и разговаривать с ними.