— А вы?
— Я? — опять улыбнулся следак. — Я, как всегда, постою в сторонке. До поры до времени, разумеется. Работа у меня такая.
Тут с Комовым не поспоришь. «В сторонке» у него отлично получается — не зря же аж до самого Старшего следователя дослужился. Сидит хитромудрый весь в своей норке и наблюдает за происходящим, записывая все фактики с нестыковочками в блокнот и делая выводы. Несмотря на то, что для меня Комов представляет серьёзную угорозу, мужик вызывает уважение своим профессионализмом. Такие люди нужны любому государству. И иногда в одиночку делают то, что целым армиям не под силу. Но я, слава богу, не такая крупная цель: задолбается в меня прицеливаться.
— Попрощаться с ребятами хоть дадите? Не факт же, что вернусь из столицы в нашу учебную группу, — вздохнул я, понимая, что сейчас от меня пока ничего не зависит.
— Не только попрощаться, Данила. Заодно отпразднуете новое звание. За спасение экипажа танка вы теперь становитесь полноценным сержантом без приставки «младший». Также отправлен в штаб армии наградной лист, в котором указано ваше имя тоже. Орден не обещаю, но ещё одной медалью разживётесь.
— Служу Российской Империи, — буркнул я, вставая. — Как понял, только танк и упоминается?
— Верно.
— Теперь могу быть свободен или разговор не закончен?
— Идите, сержант Горюнов. Времени до отправления сутки, а вам нужно ещё кое-какие дела с боевыми товарищами доделать.
Почти дойдя до двери, остановился и молча уставился на следователя.
— Что ещё? — недоумённо поинтересовался он.
— Жду вопроса с подковырочкой, Илья Сергеевич. Вы любитель задавать их в спину, когда собеседник уже расслабился. Самое время, по-моему.
— Горюнов! А вы мне всё больше и больше нравитесь! Не думали перейти к нам в СБ? Обещаю, что после обучения возьму вас под своё крыло. Воспитаю, так сказать, ценные кадры лично. И по службе хорошо продвину.
— Спасибо. Обязательно посоветуюсь насчёт вашего предложения с генералом Ростоцким и полковником Якутовым.
— Ну нет, так нет, — с виду легко, но с явным сожалением во взгляде отступил Комов. — А вопрос у меня напоследок действительно один остался. Почему вы не поинтересовались судьбой своего отца? Понимаю, почему капитан Горюнов на сына злится, но не вижу причин вам его отвергать. Не чужой же человек и столько раз вас за уши из неприятностей вытаскивал. Откуда такое равнодушие?
— У нас с ним джентльменская договорённость, — не очень уверенно ответил я, не ожидая, что прилетит с этой стороны. — Из Рода меня не убрали официально. Но неформально больше никого отношения к нему не имею.
— Понимаю… Извините. Можете идти.
Всю дорогу до расположения шестой роты шёл в задумчивости. И волновала больше не поездка в Ярославль, где, несомненно, меня возьмут в оборот, а нечаянная встреча с папашей. Не верю я в такие совпадения. Допустить, что из резерва выдернули на фронт — это легко в голове укладывается. А вот то, что он оказался именно в том месте, где воюю я… Извините, не наивный чукотский мальчик.
Есть серьёзное подозрение, что: либо сам Комов, либо кто-то другой высокопоставленный очень во мне сомневается и специально устроил подобную родственную провокацию. Конечно, не около горящего танка должны были сойтись с отцом этого тела, но встреча обязательно случилась бы. Для чего? И последняя ли?
Нужно смотреть. Допускаю, что карта родственных связей ещё не до конца ушла в отбой. Наверное, стоит немного пересмотреть своё отношение к родственникам, а то слишком неправдоподобно со стороны выглядит подобное отчуждение.
Весь табор уже был на месте, суетясь около блиндажа. Увидев меня, ромалы кинулись радостно обниматься, наперебой рассказывая о том, как их пыталась расколоть «кровавая гэбня». На лицах парней явное облегчение. Если выпустили, значит, расстреливать бывших штрафников никто не собирается.
Я тоже рад за них. Даже по этому поводу отменил занятие по физической подготовке. Быстренько соорудили небольшую пирушку, на которой я донёс до них последние известия. Услышав, что отправляемся в столицу, народ немного приуныл.
— Получается, что всё только начинается… — невесело озвучил общую мысль Морячок.- А у местного следака лишь разминочка была…
— Да хрен его знает, — честно признался я. — Но по мне, если выёживаться сильно не будете, то, как когда-то и обещал, на дембель уйдёте красиво и в орденах. Не думаю. что дураки по штабам сидят, чтобы просто просрать такой ценный инструмент, как наш табор.
— А что с тобой будет, Барон? — поинтересовался Пушкин. — С нами оставят или продолжишь своё обучение на спасателя?
— Тайна, покрытая мраком. Но при первой же возможности постараюсь донести мыслю, что нас разлучать нельзя. Нам есть что сообща предложить.
— Лабораторию харков?
— Именно. От подобной информации у генералов должны задницы подгореть. А кто может вывести на место опасных экспериментов? Только вы. Под чьим командованием шестое отделение действовало лучше всего? Под моим. Сложить два и два легко. Так что, думаю, опыты над вами ставить никто не будет, а проведя обязательное обследование, снова поставят в строй. Ну и привыкайте, что гонять начнут в десять раз сильнее, чем до этого делал я. Подобные миссии готовят основательно, чтобы исключить малейший шанс провала.
— Ещё сильнее? — аж вздрогнул Жир. — Тогда я лучше лабораторной крысой в столице останусь!
— Серьёзно?
— Нет, Данила. Просто пар выпускаю, предчувствуя тяжёлые деньки.
Ближе к вечеру подтянулись к нашему блиндажу и все курсанты, во главе с инструкторами. Единственное: не вижу Палкиной.
— А Верка где? — спрашиваю у Якутовой, отведя её в сторонку.
— Не пришла. Переживает сильно. Себя во всём винит. Да ещё и разжаловали до младшего сержанта. На самом деле вины её особой и нет. Да, оплошность допустила, сразу не дав пеленг после глюка навигатора. Но в остальном проявила себя достойно. Каждого бойца чуть ли не грудью прикрывала, от пуль и вампирских серпов оберегая. Была возможность самой слинять, но не оставила отделение.
— Тогда почему разжаловали? — не понял я.
— Это я попросила Жуковского. Надо с Веры немного спесь сбить. Чтобы прочувствовала, что значит неверное решение самоуверенного командира. Только ей не говори, а то навредить можешь.
— Замётано. Но… Вы тут без меня веселье начинайте, а я за Палкиной схожу.
— Правильно, Данила. Всё хорошо в меру и от коллектива отрываться нельзя.
Чуть ли не бегом направился в расположение Веркиного отделения. Её бойцы сидели у костра и о чём-то тихо разговаривали. Самой сержанта не вижу.