Сына барон нашел позже под окном башни – разбившегося, но с окровавленным мечом в руках. Мальчик боролся до последнего и наверняка забрал кого-то из нападавших с собой. Не отступил, несмотря на то что враг был старше и сильнее его.
С тех пор Рейнер изменился. Он ушел в себя, стал замкнутым, молчаливым и апатичным, но переживать утрату ему пришлось в седле. Новая беда не позволила вдовцу удариться в долгую скорбь: королевство Брейтфельдер прознало о междоусобицах и решило, что внутренние склоки ослабили Фестунг, а значит, самое время напасть. Так последний представитель династии ушел еще дальше от родных земель – на войну с брейтфами. Рейнер сражался отважно и самоотверженно, но теперь не за короля. Просто чтобы выместить злость и попытаться заполнить сосущую пустоту в сердце, а может, и умереть, как подобает. Но из каждой битвы он выходил живым, и каждый раз командиры уводили войска все дальше и дальше. Прошел год, потом второй. Рейнер стал тверже, сдержаннее. Вид крови уже не пугал его, а сердце застыло кристаллом скорби.
Последнее сражение той войны стало самым жарким и самым значимым для Рейнера: так вышло, что его отряд снова был вынужден отделиться от общего войска прямо во время битвы и отправиться на помощь другому командиру, налетевшему на брейтфов. Началась сеча. На Рейнера напали сразу три копейщика. Бросив древковое оружие, он спешился, достал меч и хладнокровно зарубил всех. Оглядевшись, увидел человека, возвышающегося на лошади за пешим вражьим строем. Благоразумие покинуло барона. Он поднял копье одного из павших противников, прорвался сквозь рассыпавшийся строй врага и с разбега воткнул копье в шею лошади командира. Животное встало на дыбы и упало. Недолго думая, Рей отрубил голову обездвиженному всаднику. Противник отступил.
И вот, наконец, кровопролитие завершилось. Границы не сдвинулись ни на фут, а армию распустили. Но теперь Рейнеру незачем было возвращаться домой, потому что никто его там не ждал. Он записался в регулярную армию короля Бруно Манаэля и ходил под знаменами в качестве кутилье, став со временем жандармом.
Годы шли, одна сеча сменяла другую, пока все они не слились в одну большую бессмысленную историю, нить повествования которой была утеряна в сумерках ушедших дней.
Со временем душевные раны, оставшиеся после потери родных, стали болеть не так сильно, и барон Северин постепенно вернулся к жизни: он был добрым и справедливым господином, заботящимся о своих людях, так что вскоре снискал такое же уважение и любовь народа, как когда-то его отец, но тяжелая скорбь лежала на нем невыносимым грузом. Когда король отправил воеводу, прожившего больше четырех десятков лет, в столицу – от былого бравого и твердого, как сталь, Северина осталась лишь уставшая от жизни и войны тень.
Рейнер покончил с завтраком. Вытер рот салфеткой. В столовую вошла домоправительница Эльвира с кувшином вина и серебряным бокалом на подносе.
– Что случилось, милорд? – спросила она и обеспокоенно оглядела своего господина. Она-то знала, что случилось. Толстушка Эльвира, одна из немногих во всем проклятом Антаэле, помнила того веселого парня, каким когда-то был Рей. Она служила в Хохмауэре уже много лет и была со своим господином одного возраста. Дети, как известно, не признают чинов и сословий, поэтому так уж получилось, что сначала они просто вместе играли, а потом судьба перестала спускать им нарушение правил этикета. Несмотря на появившиеся ограничения, их дружба никуда не делась. Как только Рейнер вернулся с войны и объявил о кончине отца, их отношения с Эльвирой стали гораздо более доверительными. Только ей он рассказывал о тревогах и только ее он забрал из крепости в резиденцию Кляйн-Хохмауэр, которую получил от своего герцога за военные подвиги. Она одна понимала его боль и разделяла ее всей душой.
Эльвира обняла Рейнера за плечи и протянула ему бокал вина. Тот выпил. Она понимала все.
Сегодня особый день, Рейнер чувствовал это. Принц Фестунга пригласил к себе «невероятно перспективного» барона Северина из Хохмауэра, участника нескольких войн, выделившегося непосредственно на фронте «Стального движения». Что же сулило подобное проявление внимания? Все вот-вот могло разъясниться. В приглашении на аудиенцию было сказано приезжать ближе к вечеру, так что весь день барон провел в делах, и только когда солнце уже спускалось к горизонту, а небо начинало окрашиваться в сочный оранжевый цвет, Рей собрался.