Его вытащили на берег, связали, поставили перед Михаилом. Вода стекала с шерсти, придавая рабнеку жалкий и подавленный вид. Но глаза его сверкали, видно было, что он готов умереть, но не выдать ничего.
— Нам от тебя ничего и не нужно, - задумчиво заметил Михаил.
Манопа сканировала рабнека, подсказывая, что происходили те, скорее всего, от лисиц или какой-то ветви волков, отклонившихся от прародителей. Как и рассчитывал Михаил, рабнек – лазутчик понимал тургайский, и теперь глаза его широко расширились от удивления, а уши прижались к голове.
— И так понятно, что ты тут следил, готов жизнь отдать за своих, а подлые тургайцы заслуживают лишь смерти, так как мир между вами не наступит никогда. Только резня до последнего живого, как завещали предки и небеса, в своей мудрости, - заявил Михаил.
Он слез с каданаха, но не стал требовать себе ковров, подушек и шатров. В общем-то, даже слезать не требовалось, но так манопе было легче сканировать. Вокруг раздались смешки, кто-то смущенно отводил взгляды, ведь то же самое, про резню и заветы предков они совсем недавно горячо говорили самому Лошадкину и прочим посланцам богов.
— Вы ошибаетесь, - заявил Михаил, - резня неугодна небесам, а вы будете остановлены и побеждены. Увести его и держать под охраной, отпустить, когда отпадет необходимость!
— А когда она отпадет? – спросил кто-то и тут же раздался звук глухого удара.
— Когда мы врежем рабнекам так, что у них зубы полетят брызгами, дурень! Тогда они и так узнают, что мы прискакали на помощь!
Рабнек хотел что-то сказать, но не находил слов и его утащили прочь. Переправа продолжалась, следовало уже скакать и самому, но тут Михаил получил вызов от Огара через сеть. Манопы вблизи могли работать и без спутника, просто соединяясь друг с другом и позволяя общаться практически мысленно, беззвучно.
— Твое предложение еще в силе? – спросил Огар.
— Да, - просто ответил Лошадкин. – Они все в силе, хотя и не знаю о каком именно идет речь.
— Насчет высадки в Ымкане и помощи им против рабнеков.
— Ага.
Столица готова была пасть. Собственно, положение было плохим еще когда отправляли алый свиток мордахам, но пока гонец скакал туда и войско обратно, Тургай оказался на грани поражения. Двигайся мордахи как обычно, успели бы только к пепелищам и городам, захваченным рабнеками, и уже ничего не успели бы сделать. Даже новости о высадке пехоты в Шадаре, не слишком все изменили, рабнеки двинули войска, но и осаждать Ымкан осталась немалая толпа.
Падение столицы означало бы формальное поражение Тургая и тогда позиция войска Огара резко осложнилась бы с дипломатической точки зрения. Нет, подумал Лошадкин, плевать на дипломатию, это просто была бы уже не помощь соседям, а завоевательная война, ответное уничтожение рабнеков, противоречащее духу союза народов, всему, что говорилось перед этим походом.
— Конечно, я готов, - ответил Лошадкин. – Выделяй силы и отправлюсь немедленно, на полной скорости!
— Отлично! – Огар закричал это уже вслух и на него обернулись. – Собрать добровольцев! Повелитель Михаил отправится по небу прямо в Ымкан и поможет столице Тургая не пасть! Мы тем временем помчимся вдвое быстрее и разобьем врагов, пока те не поняли, что мы уже здесь!
— Слава повелителям!
— Меня, меня возьмите!
— Мой род готов сражаться!
— Сажа! Сажа!
Сигнальщики уже махали флажками, подавая сигналы дирижаблям и Лошадкин ощутил внутри легкое волнение. Предвкушение битвы, героической помощи, пафосного появления с небес, как и подобает посланцам богов!
Глава 41
— Повелитель! Воздушный дозор передает! - подбежавший мордах чуть ли не захлебывался словами.
— Вижу, - бросил в ответ Лошадкин, убирая от глаза подзорную трубу.
Пролом в стене и рабнеки лезли в него густо, отчаянно, сметая остатки сопротивления тургайцев. Еще часть штурмующих почти доломала ворота, за которыми высилась жалкая, хлипкая баррикада, и третья часть рабнеков то и дело грозила штурмом с двух других направлений, там, где оказались подломлены могучие каменные башни.
— Капитан, поднимайте флаг, - бросил через плечо Лошадкин, - и действуйте по второму плану.
— Повелитель, я не подведу вас! - хрокаг Дварк приложил к груди руку, склонился.
Выпрямился и из него посыпались команды, как горох из мешка. Сам Лошадкин проверил на себе броню и оружие, крутнул рукой, подавая сигнал отряду охраны и взмыл, устремился к крайнему справа дирижаблю. Вслед ему неслись команды.